Кавказ

Концепция происхождения карачаевцев и балкарцев в трудах классиков российской кавказоведной мысли

Карачаевцы

Концепция происхождения карачаевского этноса в российском академическом кавказоведении сформирована в 60-70-е гг. XX в. Закономерным является рассмотрение этногенеза карачаевцев в неразрывной связи с этногенезом балкарцев. Таким образом, в плане этнической истории карачаевский и балкарский этносы составляют единый северокавказский тюркоязычный этнос.

Наиболее органично эта концепция выражена в работе Я. А. Федорова, посвященной исторической этнографии народов Северного Кавказа:

«К тюркоязычным народам Центрального Кавказа относятся карачаевцы и балкарцы. По своему происхождению, по языку, по материальной и духовной культуре эти народы столь близки, что рассматривать их этногенез раздельно нет смысла. Не должно смущать то обстоятельство, что ныне карачаевцы и балкарцы живут административно разобщенными - одни в Карачаево-Черкесской автономной области Ставропольского края, другие - в Кабардино-Балкарской автономной республике. Географически оба народа также раздел между Карачаем и Балкарией находится целая система высокогорных хребтов и плоскогорий Приэльбрусья. И все же, исторически оба народа восходят к одному корню.

Антропологически и карачаевцы, и балкарцы - ярко выраженные представители горнокавказского, так называемого кавкасионского типа. Карачаево-балкарский язык относится к половецкой подгруппе кыпчакской группы тюркских языков алтайской языковой семьи. В сравнительно недалеком прошлом оба народа составляли единую этническую группу в горах Приэльбрусья.

Существует несколько гипотез о происхождении карачаевцев и балкарцев. Наиболее аргументирована теория, согласно которой основным компонентом процесса формирования карачаевцев и балкарцев являлись коренные кавказские племена. По мере развития карачаево-балкарского этноса в него включались сначала ираноязычные аланские элементы, затем - тюркоязычные булгары и кыпчаки.

Многолетние исследования проблем Центрального Кавказа показали, что истоки этногенетических связей ведут к коренным племенам, носителям кобанской культуры бронзовой поры. В. И. Абаев убедительно показал, что в языке и фольклоре как карачаевцев и балкарцев, так и осетин имеется много общего. Это не продукт поздних заимствований: они отражают реликты глубоко автохтонной кавказской этнокультурной среды. Таковы многие географические названия (топонимы), связанные с материальной культурой, названиями растений, культовые термины. В карачаево-балкарском эпосе, преданиях, в языческих верованиях мы находим много общего с эпосом и древними верованиями других народов Северного Кавказа. Общий для них - культ бога охоты. Так, божество, покровительствующее охоте и охотникам, у осетин имеет название Афсати, у абхазцев - Абсат, у карачаевцев и балкарцев - Апсаты. Этот культ существовал еще в кобанское время. На одном из топоров, относящихся к кобанским древностям, изображена сцена борьбы воина с семью змеями. Согласно карачаевскому преданию, это - один из подвигов бога охоты Апсаты. Распространен на Северном Кавказе и культ покровителя скотоводства. У карачаево-балкарцев его имя Аймуш, у адыгов - Емыш, у кабардинцев - Аймыш.

Этнографические, исследования показали, что как материальная культура, так и искусство карачаевцев и балкарцев близки общекавказским традициям. Элементы кобанской и даже докобанской эпох характерны для некоторых мотивов резьбы по дереву, шитья золотом и для орнаментов килимов - войлоков с узором. Археологи отмечают многие общие черты погребального обряда в ранних домусульманских могильниках карачаевцев и могильниках западно-кобанского круга. Можно полагать, поэтому, что как у осетин, так и у карачаево-балкарцев были общие предки - носители кобанской культуры.

Мы уже касались тех процессов, которые предшествовали гуннскому нашествию. В конце IV в. сармато-аланские племена были вынуждены уйти из прикавказских степей и укрыться в предгорьях и горных долинах Кавказа. В горах аланы оказались в окружении местных коренных племен, потомков создателей кобанской культуры, и, естественно, вступили с этими племенами в тесные взаимоотношения. В связи с этим большой интерес представляет один раннесредневековый этноним, упоминаемый в «Армянской географии» VII в. и относящийся к населению горных районов Центрального Кавказа. Это - аш-дигор. Несомненно, в основе этнонима лежат два названия: аш (ас) и дигор. На дигорском диалекте осетинского языка говорит часть современных осетин-горцев. В далеком прошлом ас-дигоры занимали значительно большую территорию - Балкарию, верховья Кубани и Б. Лабы. По мнению В. И. Абаева, этноним дигор также состоит из двух частей - диг и ор. Название диг (адиг) не переводится с помощью осетинского (аланского) языка. Вероятно, это название доаланское, возможно восходит к языку древних кобанцев. Тогда этноним ас-дигор мог быть самоназванием смешанного населения Приэльбрусья, образовавшегося в результате расселения части алан-асов в среде коренных кавказских племен.

Подтверждением того, что аланы-асы заселяли некогда большую территорию, в пределах которой впоследствии проходил этногенез тюркоязычных народов Центрального Кавказа, карачаевцев и балкарцев, могут служить многочисленные языковые и этнографические сходства, наблюдаемые у карачаево-балкарцев и осетин-дигорцев. Именно здесь, в Приэльбрусье, в горах Западной Алании, далекие предки карачаевцев и балкарцев смешались с здешними обитателями - аланами-дигорцами.

При таких условиях начался этногенез тюркоязычных народов Приэльбрусья. Имеются неоспоримые данные о том, что аланы, приняли непосредственное участие в формировании этих народов.

Исследуя карачаево-балкарский язык, В. И. Абаев доказал, что в нем сохранились иранские (аланские) элементы. Это реликтовый пласт, свидетельствующий об участии аланского компонента в этногенезе карачаевцев и балкарцев. Не менее убедительны и данные этнографии. Е. Н. Студенецкая, изучая орнаменты карачаево-балкарских войлоков, а также золотого шитья, пришла к заключению, что в мотивах этих орнаментов отразились традиции аланского прикладного искусства. Некоторые элементы резного орнамента на деревянной утвари также восходят к аланской изобразительной традиции. Интересно наблюдение Е. П. Алексеевой относительно обычая карачаевцев и балкарцев вырезать на ручках деревянных чаш изображения козлов и баранов. По ее мнению, этот обычай сохранился как пережиток сармато-аланской традиции, для которой характерны зооморфные ручки.

В грузинских источниках упоминаются «басианы» - население ущелий Приэльбрусья, в частности, Баксанского, а также притоков Терека. Этноним басиане не что иное, как асы - ветвь аланского союза племен. Впоследствии, согласно некоторым источникам (Ламберти, Гербер), название асы прочно утвердилось за балкарцами, аланы - за карачаевцами. И теперь еще, обращаясь к незнакомому человеку, карачаевцы окликают его - алан. (Следует заметить, что обращение алан используется по адресу любого представителя своего этноса - знакомого, незнакомого, мужчины, женщины, взрослого человека или ребенка. - Прим. С. Х.).

Е. П. Алексеева справедливо приходит к выводу, что в распоряжении исследователей накопилось достаточно данных (языковых, археологических, антропологических, а также письменных источников), свидетельствующих, что аланы были одним из компонентов этногенеза карачаевцев и балкарцев. Письменные источники прямо говорят, что балкарцы и карачаевцы - последние носители этнонимов аланы и асы (ясы русских источников).

Другим пришлым компонентом в составе карачаевцев и балкарцев были, конечно, тюрки, которые проникали на Северный Кавказ в ранний период средневековья. Среди этих тюркских групп надо особо выделить болгарские племена, часть которых пришла из Зауралья вместе с гуннами, т. е. в конце IV в. Болгары составляли основу населения Хазарского каганата. После разгрома хазарами Великой Болгарии с центром на Таманском полуострове часть болгар двинулась на Северный Кавказ, где жили аланы. Болгарские древности известны в Пятигорье, в Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии и в Карачаево-Черкесии. Речь идет, в частности, о Верхней Кубани и левых притоках Терека, где ныне живут балкарцы и карачаевцы.

Некоторые исследователи сопоставляют этнонимы болгар и болкар - балкарцы. Во всяком случае, с проникновением на территорию современной Балкарии и на Верхнюю Кубань докыпчакских тюрок начался процесс тюркизации аланского и доаланского населения. Трудно определить степень участия древних болгар в происхождении этих народов. Однако, есть свидетельства хорезмского ученого Аль Бируни (973-1048), что часть алан-асов говорила на смешанном языке - иранско-тюркском. О тюркизации населения Верхней Кубани в раннем средневековье говорят и рунические надписи, открытые при раскопках Хумаринского городища близ Карачаевска. Можно полагать, что в результате проникновения алан в Предгорья Центрального Кавказа и смешения их с аборигенами там установилось двуязычие. Двуязычие алан Верхней Кубани могло сохраняться длительный период, при неуклонном укреплении позиций тюркского языка.

Исследования лингвистов показали, что кыпчакский язык был основой формирования языка карачаевцев и балкарцев. Разительно сходство этих языков с языком известного памятника XIV в. - Кодекса Куманикус кыпчакско-латинско-венгерского словаря. Немало примеров кыпчакского наследия в Приэльбрусье дают исследования этнографов. Е. Н. Студенецкая утверждает, что именно кыпчакские элементы составляют орнаментальные мотивы аппликативных войлоков, изготовляемых карачаевцами и балкарцами. Напомним, что сам обычай изготовления войлоков, особенно узорных, совершенно не характерен для горских народов Кавказа, зато часто встречается у кочевников. По данным археологии, кыпчаки появились в Приэльбрусье, на Верхней Кубани и в Балкарии в XIII в. По свидетельству Ибн ал Асира, часть кыпчаков, разгромленных монголами в 1222 г. в степях Предкавказья, ушла в горы и поселилась среди аланского населения. Надо полагать, что расселение тюркских племен среди коренного населения Приэльбрусья и было завершающим актом тюркизации по языку предков карачаевцев и балкарцев.

Этноним болгар (булгар, българ) появляется в письменных источниках I тыс. н. э. для обозначения кочевых скотоводческих племен, живших на довольно обширной территории от р. Иртыш до современной Болгарии. Большая часть исследователей считает их наиболее ранними группами тюркского (по языку) населения, появившегося в Восточной Европе. Собирательное название «болгары» включало группу племен (сарагуры, оногуры, савиры; и др.). По-видимому, далеко не все они находились в родственных отношениях с основными племенами, которые использовали свое военно-политическое влияние. Древнеболгарские племена играли заметную политическую роль и в жизни разных районов Восточной Европы и Северного Кавказа. В VII в. часть древних болгар во главе с Аспарухом участвовала в походе кочевников на Запад, и дойдя до современной Болгарии, осела там и полностью растворилась в среде местного населения. О роли древнеболгарских племен на Северном Кавказе Я. А. Федоров писал в своем предыдущем исследовании. См.: Федоров Я. А., Федоров Г. С. Ранние тюрки на Северном Кавказе. М., 1978. Не следует путать болгар Кавказа, аспаруховых болгар и булгарское царство в Поволжье, несмотря на то, что в формировании населения всех этих этнических образований принимали участие различные группы древнеболгарских племен.

Следует отметить, однако, что тюркизация в Приэльбрусье не сопровождалась резкими изменениями в жизни и культуре населения: появление кочевников-тюрок не изменило антропологического типа, сам процесс формирования карачаево-балкарского народа происходил на базе коренного кавказского субстрата, и карачаевцы, и балкарцы по материальной и духовной культуре - коренные кавказские горцы. Этнографические исследования показали, что некоторые элементы кочевничества сохранились у них в форме пережитков.

К сожалению, до XVII в. мы не имеем сведений ни о карачаевцах, ни о балкарцах под их собственными этнонимами. Первые письменные сведения об этих народах мы встречаем в русских и западноевропейских источниках XVII в. Первое упоминание - в статейных списках московских послов в «Дадианскую землю» - Мегрелию Ф. Елчина и П. Захарьева. В 1639-1640 гг. на пути в Мегрелию и обратно они проходили через «Карачаеву Кабарду». По-видимому, речь идет о ветви карачаевского народа, обитавшего в Баксанском ущелье в современной Балкарии. Следующее упоминание о карачаевских черкесах мы находим в отписке терского воеводы М. И. Волынского (1643 г.). Примерно к тому же времени относится свидетельство Ламберти. В «Описании Колхиды» он помещает карачаевцев в верховьях Кубани. По устным преданиям карачаевцев, их предки заселили верхнюю Кубань в XIV в. Это предание вполне соответствует археологическим данным. Что касается балкарцев, то о них, как древних жителях левых притоков Терека, мы имеем свидетельства грузинских средневековых источников, которые полностью подтверждаются археологическими данными.

Изложенная выше гипотеза о происхождении карачаевского и балкарского народов наиболее аргументирована. Это необходимо отметить потому, что тюркский язык составлял главный аргумент в пользу различных гипотез о происхождении этих народов где-то «на стороне». Привлеченные данные свидетельствуют об их автохтонном происхождении, т. е. и карачаевцы и балкарцы - коренные народы Северного Кавказа».

Я. А. Федоров в соавторстве с У. Ю. Элькановым подчеркивали вероятность такого исторического сценария, при котором западно-аланский анклав мог стать двуязычным - алано-тюркским: «Заметим лишь, что об исконном ираноязычии алан существует обширная и высококвалифицированная литература. Другое дело, что часть алан, живя бок о бок с тюркоязычными болгарами, или находясь в политической зависимости от тюркских народов, например, хазар, могла усвоить тюркский язык, и стать двуязычной. Так случилось с аланами на Северном Донце. Вероятно, двуязычными были аланские поселенцы в районе Хумаринской крепости. Об этом свидетельствуют рунические надписи, обнаруженные X. X. Биджиевым в Хумаре. С другой стороны, бесспорно, что в основу салтово-маяцкой культуры легли сармато-аланские элементы. Следовательно, аланы, как и их предки сарматы, принадлежали к иранскому миру. Думается, что в горных районах Западной Алании, к которым относятся и ущелья Верхней Кубани, аланское население до конца сохраняло свой родной язык. То же было и в Осетии. Для двуязычия здесь не было конкретных условий: тюрки пришли в горы значительно после вторжения татаро-монголов в Восточную Европу».

Поправим замечание Я. А. Федорова и У. Ю. Эльканова: тюркская инфильтрация и даже масштабное переселение в горы Верхней Кубани могли иметь место в VIII-IX вв., что достаточно убедительно показано А. А. Демаковым. (См. ниже по тексту).

Признанный специалист по древней и средневековой истории Северо-Западного Кавказа Е. П. Алексеева отмечала как коренное различие алан и тюрок, так и вероятность ранней тюркизации алан Верхней Кубани: «Как указывает В. А. Кузнецов, название кавказского народа тулас или таулас, приводимое арабским автором X в. ибн-Дастом, следует понимать как «горцы ас», так как «таули» означает «горцы». Здесь интересно не только то, что прослеживается термин «ас», но и то, что термин «таули», «таулу», являющийся самоназванием балкарцев, встречается уже в источнике X века. В настоящее время высказывается точка зрения, что аланы - тюркоязычный народ (См. «Ленинни Байрагъы», 20 и 21, апреля 1963 г., № 79 и 80; статьи «Аланла, Алания?» - У. Алиева, М, Хабичева, А. Баучиева. К. Лайпанова и Ш. Акбаева). С этой точкой зрения можно согласиться, если ее понимать так, что в средние века на определенной территории, в частности - верховьях Кубани жила какая-то группа населения, говорившая по-тюркски и называвшаяся аланами. Такая этническая группа могла образоваться в VIII-IX вв. в результате смешения живших здесь ранее ираноязычных алан и пришлых тюркоязычных болгар. Эта группа занимала горные районы Карачая и Балкарии. На остальной территории Алании продолжали жить ираноязычные племена, часть которых явилась предками осетин. Назвать всех алан «тюрками», причем алан - с самого момента их зарождения было бы неправильно - это противоречит всем имеющимся данным письменных и лингвистических источников и археологическим материалам, показывающим, что аланы с самого начала их существования являются прямыми потомками ираноязычных сарматов. Аланы унаследовали у сарматов и язык и материальную и духовную культуру. И только лишь потом, в средние века, какая-то часть аланов (далеко не все!) приняла тюркский язык. Поэтому нельзя без всяких оговорок ставить знак равенства между терминами «аланы» и «тюрки»

В. В. Гудаков, автор одной из наиболее основательных монографий по этнической истории Северо-Западного Кавказа, представляет нам следующую общую схему этногенеза карачаево-балкарцев: «Одним из типичных примеров этногенеза, произошедшего в результате интенсивных межэтнических контактов, является этногенез карачаевцев (балкарцев)... Таким образом, мы можем констатировать, что карачаевцы и балкарцы антропологически и по своему стереотипу поведения являются кавказскими этносами. Вступившие когда-то в контакт кавказские и тюркские субстраты заметно различались по антропологическому типу. И если кавказские субстраты передали свою антропологию (кавказский тип) будущим карачаевцам (балкарцам), то тюркские субстраты передали им, прежде всего, культурную традицию (фольклор, мифологию) и язык. Их язык относится к «кипчакско-половецкой подгруппе кипчакской группы тюркских языков. Из вымерших языков наиболее близко к нему стоит куманский, или половецкий язык, из современных - караимский, кумыкский и крымско-татарский языки. В то же время отмечалась большая близость карачаево-балкарского языка к языку древних болгар» [Алексеев, 1974, с. 200]. Одним из первых тюркских субстратов были, вероятнее всего, булгары, оставшиеся на Северном Кавказе после распада в VII в. «Великой Булгарии».

По всей видимости, булгары, начиная с этого времени, длительное время сосуществуют с аланами, сванами и, возможно, протоадыгами, причем, как это часто бывает в контактных зонах, возникает смешанное население с этническими кавказскими и тюркскими элементами. Основанием для такого утверждения служат «общие языческие черты погребального между «болгарскими погребениями салтово-маяцкой культуры и карачаевскими грунтовыми могилами». О первоначальном этапе проникновения булгар в горы С.-З. Кавказа убедительно свидетельствуют археологические материалы, полученные при раскопках могильника Джамагат, расположенного недалеко от города Теберда. Он «был оставлен болгарским населением, ушедшим из степей Северного Кавказа в период гуннского нашествия». Вторая волна проникновения булгар на С.-З. Кавказ осуществилась в период возвышения Хазарского каганата [Биджиев, 1979, с. 108]. Открытие древнетюркских рунических надписей в верховьях Кубани еще более подтверждает гипотезу об образовании первого раннего тюркского субстратного слоя в ядре будущего карачаево-балкарского этноса. Именно в этот период произошло первоначальное слияние тюркских, сванских, аланских и, возможно, протоадыгских элементов. В дальнейшем это кавказско-тюркское первоначальное ядро пополнялось как за счет окружающего кавказского мира, так и за счет новых тюркских этносов, но решающий вклад в пополнение тюркского субстрата внесли половцы-кипчаки, массово уходившие в горы С.-З. Кавказа от монгольских ударов.

Половцы-кипчаки начали проникать в предгорные районы С.-З. Кавказа еще в XI-XII вв., т.е. до нашествия монголов. Это подтверждается находками половецких (кипчакских) надгробных памятников и раскопками половецких (кипчакских) курганов этого времени на территории современной Карачаево-Черкесии. Например, в районе станицы Исправной был найден надгробный каменный памятник, изображающий мужчину (он находится сейчас в Карачаево-Черкесском областном краеведческом музее). Но в XI-XII вв. это была их начальная инфильтрация в контактную зону степных и кавказских этносов. Пусковой же момент этногенеза карачаевцев (балкарцев) связан с массовым переселением половцев (кипчаков) в XIII в.

Именно массовый приток половцев произвел качественное изменение в существовавшем до них тюркско-кавказском этническом субстрате. Он превратил его в новую этническую систему карачаевцев (балкарцев)». Как видим, В. В. Гудаков считает обоснованной точку зрения, согласно которой первым тюркским этническим коллективом, ставшим основой этногенеза карачаевцев, являлись именно булгары.

При построении концепции генезиса карачаевской общности, необходимо учитывать самые фундаментальные параметры этнического облика карачаевской общности. К числу таковых мы относим: 1) северокавказский антропологический тип населения Карачая (так называемый кавкасионский тип, характерный для древнейшего населения Центрального Кавказа). 2) тюркский язык, относящийся к кипчакско-огузской группе тюркских языков. 3) преобладающий северокавказский этнографический облик карачаевского этноса.

Исходя из этих основополагающих аспектов, мы должны сделать вывод о соединении в рамках одного этноса горского и кочевнического элементов, сплав которых дал нам новый северокавказский этнос с тюркским языком. Возможно ли проиллюстрировать такой исторический сценарий письменными источниками?

Оказывается, что да - это достаточно легко сделать и такое логическое совмещение письменного сообщения из глубины средних веков с данным предполагаемым сценарием генезиса карачаевского этноса предпринято в нашей историографии. Процитируем одного из самых уважаемых специалистов-кавказоведов - Л. И. Лаврова, который в 1959 г. писал: «Прежде всего, встает вопрос: когда тюркоязычные предки балкарцев и карачаевцев проникли в горы центральной части Северного Кавказа? Всякие попытки отнести это событие к XVI или XVII в. должны быть отвергнуты, так как это опровергает грузинская надпись на кресте, найденном в сел. Цховати (в Ксанском ущелье). Палеографически надпись датируется XIV-XV вв. Она сообщает, что ксанский эристав Ризия Квенипневели был взят в плен «в Басиан» и был выкуплен на средства цховатской церкви. Нам уже приходилось доказывать, что эта надпись является древнейшим свидетельством о пребывании балкарцев в горах Центрального Кавказа. Дело в том, что термином «басиани» грузины прежде называли ту часть балкарцев, которая населяет собственно Балкарское ущелье. Цховатская надпись доказывает, что это ущелье было заселено балкарцами уже в XIV-XV вв. Так как до XIII в. нынешней Балкарией прочно владели аланы, то нет основания относить появление здесь балкарцев ко времени до XIII в.

Таким образом, остается отнести это событие к ХIII-ХIV вв. Но непосредственно после монгольского нашествия предгорьями Центрального Кавказа овладели кабардинцы, и это должно было сильно затруднить такое переселение, так как балкарцам и карачаевцам требовалось проходить через территорию, занятую кабардинцами. Наиболее вероятным остается предположение, что предки балкарцев и карачаевцев появились в горах не до и не после монгольского нашествия, а во время его. Намеки на это сохранились в письменных источниках того времени. Так, русская летопись под 1223 годом сообщает: «И мы слышахом яко многы страны поплениша (монголы. - Прим. Л. Л.). Ясы, Обезы, Косогы и Половець безбожных множство избиша и инех загнаша и тако измроша убиваеми гневом божьимь и пречистыя его матере». Как видим, летописец счел нужным отметить, что часть половцев спаслась бегством. Спрашивается: где смогли укрыться половцы, бежавшие во время монгольского нашествия?

Ответ на это находим в сочинении арабского писателя того же времени Ибн эль-Асира. Вот что рассказывает он о походе монголов на Северный Кавказ в 1221-1223 гг.: пройдя огнем и мечом через Азербайджан и Дагестан, монголы «направились в земли кипчаков, одного из самых многочисленных племен тюркских, и избили всех тех, которые сопротивлялись им; остальные бежали в болота и на вершины гор, покинув землю свою, и ею овладели эти татары. Сделали они это в самое скорое время, с теми только проволочками, которые требовались для переходов их, не более».

В другом месте Ибн эль-Асир опять говорит о половцах: «Кипчаки бежали; ...одни укрылись в болотах, другие в горах, а иные ушли в страну русских. Татары остановились в Кипчаке». Под «высокими горами», расположенными поблизости от бывшей территории половцев, Ибн эль-Асир мог подразумевать только Кавказские горы. Значит, он говорит о том, что часть половцев укрылась от монголов в горах Кавказа. Что касается болот, то не исключено, что под ними разумелись заболоченные пространства в низовьях Терека, около нынешней земли кумыков.

Сопоставляя известие Ибн эль-Асира с фактом принадлежности карачаево-балкарского и кумыкского языков к половецкому кругу, мы приходим к заключению, что предками нынешних балкарцев, карачаевцев и кумыков была та часть половцев, которая во время монгольского нашествия в XIII в. покинула свои степи и укрылась в горах Кавказа. Само собой разумеется, что в Кавказских горах смогли укрыться только те из половцев, которые кочевали недалеко от этих гор. Поэтому можно предполагать, что до своего переселения в горы предки балкарцев, карачаевцев и кумыков обитали сравнительно близко от северных склонов Кавказа. Этот вывод дает основание полагать, что они еще до своего переселения находились в постоянном контакте с коренными кавказскими горцами. Очевидно, в этом кроется одна из причин антропологической и этнографической близости нынешних балкарцев, карачаевцев и кумыков к соседним народам. Во всяком случае, известно, что в XII в. один из важных половецких центров помещался вблизи Кавказских гор на р. Сунже».

Но объясняет ли подход к проблеме Лаврова, который разделяется целым рядом других специалистов по средневековой истории Северного Кавказа, схему этно-генетического процесса полностью? На наш взгляд, нет. И вот, почему. Дело в том, что помимо самых очевидных критериев этого процесса, которые мы наблюдаем как бы постфактум, есть еще весьма важные аспекты карачаевско-балкарского этногенеза. Они не так заметны, как те три пункта, которые мы перечислили выше, но значение этих дополнительных аспектов громадно.

Перечислим этот второй эшелон критериев: 1) В русских источниках XVIII-XIX вв. карачаевцы и балкарцы именуются горскими татарами. 2) Существуют карачаевские и балкарские генеалогические и исторические предания о переселении их предков из Крыма в эпоху существования Крымского ханства. 3) В субэтнической номенклатуре терминов карачаевцев и балкарцев полностью отсутствуют термины из весьма обширной кипчакской и татарской субэтнической номенклатуры наименований родов и племен. 4) Существует устойчивая традиция внешних этнонимов, которые связывают балкарцев и карачаевцев с асо-аланскими племенами Центрального Кавказа домонгольской эпохи. Так, дигорцы называют балкарцев асами, а мегрелы называют карачаевцев аланами. 5) В языке карачаевцев и балкарцев сохранилось слово «алан» в значении «товарищ», «друг». В карачаево-балкарско-русском словаре отмечена лексема алан со значением: «обращение эй! слушай!, друг!, товарищ!»

Таким образом, воссоздавая картину этногенеза карачаевцев и балкарцев, мы обязаны учитывать данный этнонимический и этнографический контекст. Является ли этот противоречивый, на первый взгляд, контекст отражением реального этно-генетического наследия? Как мы можем совместить в рамках истории одного этноса столь противоположные и взаимоисключающие характеристики?

В рамках привычного подхода к этно-культурной атрибуции аланского наследия, специалисты были склонны считать аланские маркеры карачаевской культуры простым эффектом инерции, когда соседние народы называют население бывших аланских земель аланами, не придавая значения происшедшей, якобы, коренной этнической трансформации.

Так, очевидное отражение такого подхода демонстирирует нам исследование Н. Г. Волковой, которое, надо сразу оговориться, является образцом кавказоведного исследования. Но сила традиционных представлений такова, что уважаемый нами специалист допускает наглядный методологический просчет. При рассмотрении истории осетинских этнонимов, Н. Г. Волкова сразу начинает с аланской темы (которой уделяет 11 страниц из 22). При анализе карачаевско-балкарской этнонимии рассмотрение названий ас и алан оказывается отодвинутым даже не на второй план. И это на фоне того, что прямые и единственные преемники аланского наследия (если полагаться на мнение Волковой) осетины не называют сами себя аланами (или асами), но называют так своих западных соседей. Осетины называют кабардинцев касгон, хотя, само собой разумеется, им знакомы термины черкес и кабартай. Считается, что данное обстоятельство отражает воспоминание в осетинском языке о раннесредневековом этнониме касах/кашаг/касог, который покрывал адыгское население Северо=Западного Кавказа.

Важно, что мегрелы, наряду с термином черкез использовали вплоть до XIX в. термин кашаг. В российском кавказоведении традиционно не подвергается сомнению, что осетины и мегрелы пользуются вполне реальными этнонимами, отображающими факт их знакомства с касожским этносом раннего средневековья. Но если осетины и мегрелы знали хорошо касогов, то не менее хорошо им были известны аланы - их непосредственные соседи. В таком случае, по какой причине происходит неуклонная девальвация данного важнейшего аспекта этнонимической традиции региона? По всей видимости, причина сводится к категорическому неприятию возможности трактовки аланской культуры как полиэтничной по своей природе изначально. Это категорическое неприятие характеризует методологический дискурс отечественной аланистики на протяжении всего XX века.

Согласно мнению признанного специалиста по этнической истории Северного Кавказа М. П. Абрамовой, которая много лет посвятила изучению археологических памятников Северного Кавказа первых веков нашей эры, формирование северокавказской аланской общности с самого начала, то есть с III-IV вв. н. э., было связано с процессами этнического смешения пришлых ираноязычных номадов и северокавказских этносов, преемников культур эпохи бронзы. Причем аланы воспринимают местный обряд захоронения в катакомбе, которому следуют достаточно долго - вплоть до IX века.

Таким образом, северокавказские аланы V-VI вв., если и сохраняли ираноязычие, в чем нет больших причин сомневаться, то в антропологическом и этнографическом отношениях были кардинально иным этносом, чем одноименные им группы Северного Причерноморья. Более того, аланы Северного Кавказа очень рано стали испытывать тюркское воздействие, поскольку в конце IV в. гунны открывают тысячелетнюю эпоху тюркских миграций на запад. Аланы Северного Кавказа, как и аланы Дона, а также аланские группы Крыма, Украины и Молдавии становятся данниками гуннов и важной составной частью империи Аттилы.

Другие аланские коллективы предпочли оставить едва освоенные земли и вместе с остготами отправиться искать новую родину в обширных пределах римского мира. Вслед за гуннами из глубин евразийских степей появились авары, булгары и хазары. С каждым из этих воинственных этносов северокавказским аланам приходилось не только сражаться, но и искать общий язык. После периодов конфронтации неизбежно наступали мирные времена, составлялись совместные коалиции против новых пришельцев с востока.

Невозможно было проживать на северокавказской равнине и не знать тюркского языка. Для нас вполне очевидным предположением является двуязычие северокавказских алан. Все взрослое дееспособное население неизбежно должно было знать тюркский. По всей видимости, массовым явлением было знание одного или двух горских языков. Рассуждая в этом направлении, мы приближаемся к пониманию того, что аланское и тюркское в природе карачаевцев не обязательно противопоставлять, но можно и следует совместить.

Мы вправе поставить вопрос о том, что аланское население Верхней Кубани уже в домонгольскую эпоху (и даже в докипчакскую эпоху) перешло с иранского на тюркский (булгарский) язык. Это наблюдение объясняет нам арабские указания на принадлежность асов к тюркам, а также обеспечивает этногенетическую преемственность крымских татар во главе с легендарным Карча через смешанное кипчакско-аланское население к двуязычным (или просто тюркоязычным) аланам данного региона.

Языковая ассимиляция алан не могла произойти в условиях горного ландшафта, который исключительно способствует консервации этноса и языка, но не его быстрому выветриванию. Процесс перехода на тюркский язык произошел не со всеми аланами северокавказской равнины: в таком случае, осетины как безусловные преемники алан и результат алано-горского синтеза, также должны были бы стать тюркоязычным этносом.

Соответственно ход наших рассуждений подталкивает нас к предположению тюркоязычности (полной или частичной) тех аланских коллективов, которые проживали в непосредственной близости к горам Карачая. И такую группу населения мы закономерно усматриваем в лице аланского населения Кисловодской котловины и, в целом, региона Пятигорья.

Хотко С. Х.