Альпинизм

Испытание высотой.
Автор: В. МЕШКОВ, мастер спорта

Вершина открылась неожиданно. Вертолет «срезал» очередной гребень бокового хребта, и пилот, повернувшись в кабину, махнул нам рукой — смотрите! Дома по фотографиям мы выучили наизусть все контрфорсы и ребра, все изломы висячих ледников, и тем не менее впечатление было ошеломляющим — гора, запирая ущелье, уходила высоко вверх, а километровая пустота, отделявшая вертолет от ледника, только подчеркивала грандиозность картины. Сделав круг над ледником Фортамбек, вертолет «плюхнулся» на Зеленую поляну. За сорок минут из знойного Джиргаталя мы перенеслись в мир ледников и эдельвейсов, оказавшись сразу на четырехкилометровой высоте, у подножия пика Коммунизма — главной цели экспедиции.

Москвина из легендарной Памиро-Таджикской экспедиции Академии наук СССР установил высоту и местоположение вершины. Год спустя экспедиция московских альпинистов увенчалась замечательным спортивным достижением — Евгений Абалаков поднялся на вершину, завершив тяжелый труд своих товарищей, которые сделали все ради общего успеха, но не смогли преодолеть рубеж 7000 метров. С тех пор число восходителей на пик Коммунизма перевалило за семьсот, но от этого интерес к вершине не упал. Нас тридцать пять. Для восьми — сборной команды области — восхождение является одновременно участием в чемпионате СССР, поэтому к вершине эти восемь пойдут по новому, еще нехоженому пути через пик Кирова. Маршрут остальных немного полегче. Он проходит через Памирское фирновое плато — гигантскую террасу, протянувшуюся на двенадцать километров вдоль северных склонов пика Коммунизма и хребта Петра Первого. Плато расположено на высоте 5600-6000 метров. На него найдено всего три варианта подъема, и наиболее популярный из них — ребро «Буревестник».

Высотный полюс страны — 7495 м. В 1932 году отряд геолога А. В. Правда, и этот, самый «простой», путь проходит по сложному скальному ребру с перепадом высоты почти в два километра. По нашим планам, сборная, пройдя пик Кирова» спустится на плато, где ее встретит группа подстраховки, поднявшаяся по ребру. Затем, с интервалом в сутки, обе команды самостоятельно пойдут к вершине. Пик Коммунизма — не единственная наша цель. Всего в семичасовом переходе от базового лагеря экспедиции находится ледник Москвина, над которым высится еще один семитысячник Памира — пик Евгении Корженевской. На него пойдут двенадцать альпинистов во главе с В. А. Мартыновым. Несмотря на свои 53 года, он по-прежнему неудержимо рвется на сложнейшие маршруты и лишь иронически хмыкает, слыша в свой адрес уважительное «старейший альпинист»...

С группой Мартынова пойдут еще четыре польских альпиниста: молчаливый, даже застенчивый Анджей Хайнрих — участник покорения восемнадцатой вершины мира — пика Куньянг-Чиш (7852) в Каракоруме, неугомонный Рышард Ковалевский — первопроходитель грозной стены Троллинген в Норвегии, мягкий, улыбчивый Яцек Рушецкий к невозмутимый Марек Гроховский — спортсмены, за плечами которых не один маршрут экстра-класса, пройденный в Альпах.

18 июля. Третий день экспедиции, начало спортивной программы. Уходят группы к пику Корженевской, на ребро «Буревестник», начинает разведку своего маршрута сборная… Памирские масштабы сразу же заявляют о себе: два часа пересекаем ледник Фортамбек, потом по бесконечным осыпям медленно ползем к перевалу в северном гребне пика Кирова. Камни ручьями текут из-под ног, шаги «вязнут» а сползающем щебне. Приходится так выбирать путь, чтобы можно было мгновенно укрыться от камнепада за скалами — «короткими перебежками от блиндажа к блиндажу, шутят ребята.

14.00. Время радиосвязи. Достаю рацию, начинается привычный разговор:

— Я «Киров», я «Киров». Кто меня слышит? Прием!

Через несколько попыток в телефоне раздается:

— Я «Ребро», я «Ребро». Как слышите? Прием!

Это отозвались ребята с ребра «Буревестник». Им предстоит за два дня выйти на плато, установить там палатки и спуститься обратно — необходимый процесс акклиматизации.

— «Киров», «Киров», вас слышу! У нас все нормально, трое останутся на «Никитинских ночевках», остальные идут дальше. Завтра надеемся выйти на Парашютистов...

Чуть позже в разговор вступает «Корженева» — сеанс состоялся!

20 июля. Вернулись в базовый лагерь — и ЧП. Заболел Саша Носков. Он был на ребре и не смог подняться выше 4600. Пришлось уводить его вниз. Пытаемся связаться с Душанбе, вызвать вертолет санитарной авиации. Вот она, высота! Падает атмосферное давление, наступает кислородное голодание — гипоксия. Медицина пока довольно приблизительно знает о процессах, происходящих в условиях гипоксии. Почему у одних слабость и головная боль, а другие чувствуют себя великолепно? Почему на 6000 м у здорового человека вдруг отказывает вестибулярный аппарат? И — самое страшное — почему (редко, но бывало и такое) внешне здоровые люди умирают после нескольких дней высотного восхождения? Почти вековой опыт высотного альпинизма выработал простой «рецепт»: набрав километр-полтора высоты, нужно обязательно вновь «потерять» ее, спуститься вниз и «отдышаться» на привычной уже высоте. После этого можно снова идти вверх — акклиматизация проведена.

На высоте очень тяжело протекают самые безобидные заболевания. Обычная ангина, «подкрепленная» гипоксией, приводит к отеку легких. Потеря высоты в таких случаях — лучшее лекарство.

23 июля. Наш базовый лагерь расположен на заросших холмах старой левобережной морены ледника Фортамбек. Это место известно альпинистам и вертолетчикам как поляна Сулоева — в память о Вале Сулоеве, одном из первооткрывателей ребра «Буревестник». В этом году на поляне многолюдно. Неподалеку от нас стоят палатки медико-биологической экспедиции Академии наук Таджикской ССР. Вот уже третий год подряд прилетают сюда ученые, исследующие проблему адаптации организма к высокогорью. Большинство из них — альпинисты высокой квалификации. На их спинах во имя науки совершают восхождения на плато белые мыши. Впрочем, этот год для мышей рекордный: их затащили даже на пик Коммунизма.

Ниже медиков, рядом с вертолетной площадкой, расположились сразу три экспедиции — альпинисты Грузии, Латвии и Братска. С братчанами мы образуем единую «сибирскую коалицию»: вместе добирались от Душанбе, вместе планируем восхождения, обеспечивая друг другу подстраховку. Сейчас одновременно с группой Мартынова братчане ушли на пик Корженевской. Сегодня утром была установлена, наконец, связь с Душанбе. До этого радист двое суток тщетно посылал в эфир сигнал «SOS» — его никто не слышал. И все эти двое суток наш врач Толя Макарчук и его коллеги из биологической экспедиции не отходили от больного....К шести часам вечера прилетел вертолет санитарной авиации. Взлет на высоте 4000 метров над уровнем моря — Дело большого искусства. В вертолет, кроме Саши, быстро набралось еще четверо пассажиров из других экспедиций.

Пилот слил лишний бензин, запустил винт и долго «взвешивал» машину на месте. Потом высадил лишнего, вырулил в дальний угол площадки и, разогнав машину (взлет «по-самолетному»), в самый последний момент в каких-то метрах от грядки валунов резко бросил нос вертолета вверх, так, что переднее колесо едва не чиркнуло по камням. Вертолет перевалил через грядку, и — полетели! Все. Теперь можно быть спокойным за Сашу — его ждет квалифицированная медицинская помощь. Ну, а нам пора вспомнить о вершинах...

27 июля. Четвертый день восхождения. Утром закончили обход Большого жандарма. Вчера, при первом знакомстве, он поразил нас своей неприступностью: гигантская пирамида перегораживала гребень, по обе стороны которого уходили вниз отвесные стены. Пока наша ударная тройка скалолазов — Григорий Каспирович, Валерий Водолажский и Володя Прокопенко — выискивали обход жандарма, остальные занимались «мирным трудом» — разбирали скальный гребень, пытаясь выровнять две площадки для палаток. На первый взгляд, операция казалась бесперспективной: на остром гребне и сидеть-то негде, где уж тут ставить палатки? Однако трудолюбие «камнетесов» дало поразительный результат — к возвращению ребят удалось разровнять две вполне сносные площадки, низвергнув для этого несколько центнеров скальных обломков.

В нашей команде представлен весь индустриальный Новосибирск. Григорий Каспирович и Валерий Водолажский — инженеры-конструкторы, Иосиф Добкин — строитель, Николай Бархатов — слесарь-инструментальщик. Есть у нас даже «пожарник»: Сергей Кургин, выпускник НЭТИ, возглавляет отдел конструкторского бюро, разрабатывающего средства автоматического пожарного контроля. Алексей Серьезное — инженер, занимается проблемой прочности в технике; отъезд в экспедицию оторвал его от последней главы докторской диссертации. Володя Прокопенко и я «представляем» Сибирское отделение Академии наук. Володя — кандидат технических наук, работает в области автоматики и телемеханики, я — физик.

Вообще писать о друзьях — занятие неблагодарное и даже опасное. Помню, однажды мой приятель, желая польстить физическим кондициям своего товарища по походу, позволил себе в газетной статье фразу: «...и я добродушно хлопнул его по широкой спине...» Потом, наверное, с год каждый знакомый при встрече не упускал возможности повторить эту операцию, сопровождая ее приведенной цитатой. Вот и сейчас так и просится написать нечто вроде «но всех нас объединяла любовь к горам...» Да, как это ни банально, объединяла и объединяет вот уже лет десять» С Алексеем мы вместе прошли свои первые «пятерки» — маршруты пятой категории трудности, с Иосифом — контрфорсы Чимтарги и Шхары, с Володей — пик Ленина и Ушбу, с Колей — свой первый зарубежный маршрут — северную стену самой популярной в Болгарии вершины Мальовица. С Гришей и Валерием у меня еще не было совместных восхождений, но зато они вместе с Колей были i? команде, которая два года назад принесла нашему городу первые медали чемпионата СССР. Только Сергеи, самый молодой в команде, не ходил раньше ни с кем из нас, но у него уже немалый опыт, а это главное...

Работу наших скалолазов мы оценили сегодня утром, когда обходили жандарм. Ребята забили десятка два скальных крючьев и навесили на них сто восемьдесят метров перил. Пристегнув к ним петлю страховочного пояса, лезешь, используя для опоры скальные выступы и давая себе отдых на крохотных полочках. Рюкзак отталкивает от вертикальной стены, все время приходится идти на руках, подтягиваясь и прижимаясь к скале. Вниз смотреть как-то не хочется: прямо под ногами ледник Фортамбек, нас разделяют «только» полтора километра отвеса. Вышли на гребень и — новое испытание — еще один жандарм, желтый, с двухсотметровой скальной стеной, которую пришлось теперь брать «в лоб».

28 июля. Прошли, пожалуй, половину гребня пика Кирова. Но самое серьезное еще впереди. Вот уже три дня мы с беспокойством посматриваем на скальную стену, «запирающую» наш гребень. Над стеной уходит вверх острое ледовое ребро, щедро украшенное снежными карнизами. С каждым днем мы все ближе к стене, и завтра, наконец, предстоит знакомство с ней...

30 июля. Кажется, прошли! Эти два дня стоят, наверное, всего восхождения. Скальная стена, действительно, оказалась непростой. Часа четыре проходили сложные скальные отвесы, забивая крючья и навешивая перила, по которым потом поднимались с рюкзаками. Сразу над скалами — выход на лед. Подхожу к последнему крюку, забитому ребятами, следом за мной Алексей Серьезнов.

— Пойдешь первым? — Леша выжидающе смотрит на меня.

— Выпускай!

Оставляю рюкзак и делаю первые шаги по льду. Это даже не лед, а плотно спрессованный ночным морозом и солнцем высотный снег-фирн. Ледоруб вбивается наполовину, ледовые крючья бесполезны: в фирне они не держат.

—Леша, давай второй!

Алексей подвязывает к страховочной веревке свой ледоруб (он «стоит на крюке», то есть пристегнут к забитому в скалу крюку, поэтому его ледоруб свободен).

—Хорошо стоишь? Выбирай!

Это «хорошо стоишь» известно каждому альпинисту, ходившему сложные маршруты: сейчас, пока я вытягиваю на веревке ледоруб, я поневоле остаюсь без страховки, но я «хорошо стою»... Конечно, таких ситуаций следует избегать, но всего не предусмотришь. Теперь с двумя ледорубами я чувствую себя гораздо увереннее: пока вбиваю один, второй надежно страхует меня на случай срыва. А вот и лед обнажился, теперь можно ввернуть ледовый крюк, так-то спокойнее. Раньше я посмеивался, когда слышал чьи-нибудь рассказы о восхождениях по отвесным снежным склонам — если крутизна склона превышает 60°, снег на нем не держится или, по крайней мере, не выдержит человека. Здесь же, пожалуй, покруче, но фирн держит довольно надежно. Прошел уже восемьдесят метров, по всем канонам альпинизма нужно бы принять Лешу — но куда? Ледовое ребро без единого намека на пологий участок. Приходится лезть выше в надежде на участок с карнизами — этот «петушиный гребень» мы еще снизу облюбовали для ночевки. Еще восемьдесят метров — и я на «петухе».

Полнейшее разочарование: места для палаток нет, придется ночевать сидя. По перилам подходят ребята, начинаем дружно рубить фирн и лед, расширяя узкий гребешок. Ухожу вниз за рюкзаком, теперь, когда есть перила, идти по крутому льду вниз одно удовольствие. Меня встречает Коля, помогает надеть рюкзак — на покатой узенькой полочке это очень непростая операция, особенно, когда ты пристегнут к крюку. В надвигающейся темноте мы оба лезем вверх, вытягивая за собой веревки. Наверное, чувство дома живет в человеке с детства. У альпиниста к нему добавляется чувство бивака: появляется спокойствие и уверенность, если знаешь, что ночевка обеспечена, даже когда ночевка — такой вот «петушиный гребень». Нас восемь. На нормальной ночевке мы ставим две палатки. Сейчас четверо из нас, прижавшись друг к другу на крохотной площадке, вырубленной в фирне, натянули палатку прямо на себя, а вторая четверка разместилась в индивидуальных «ложах», подстелив поролон и забравшись в спальные мешки. Все пристегнуты к страховочной веревке, закрепленной на ввинченных в лед крючьях.

Ночь кажется бесконечной. Спишь урывками, просыпаясь то от потрескивания карниза, то оттого, что вдруг начинаешь съезжать вниз. Большая Медведица медленно плетется по небосводу, бездонное черное небо создает ощущение взвешенного состояния. Сквозь дырки в карнизе далеко внизу виден ледник, освещенный молодой луной. Кажется, что карниз и мы вместе с ним висим над этой бездной в ожидании восхода... Шесть тысяч метров, а довольно тепло, только под утро поднимается ветерок, заставляя прятать лицо под капюшоном штормовки. Светает. Начинаем шевелиться. Леша на коленях разводит примус. Пора собираться......Первым весь день идет Валерий. Сегодня, похоже, еще труднее. Ледовый гребень прерывается скальным поясом, потом снова лед. Облегченно вздыхаем только когда Валерий, пройдя последний склон с сыпучим снегом и сорокаметровую отвесную стену над ним, выходит на широкое горизонтальное плечо пика Кирова. Здесь есть где поставить палатки, а солнце щедро греет еще долго после того, как внизу тонет в сумерках ущелье.

Последним поднимается Иосиф Добкин, весь опутанный веревками. На протяжении всего маршрута ему и Коле доставалась самая неблагодарная работа — выбивать крючья и вытягивать веревки. Кажется, что труднее всех первому. Нет! Опаснее — да, а вот тяжелее всего последнему: он буквально рубит сук под собой, выбивая крючья, за которые, если нужно, держатся идущие перед ним. И только веревка, уходящая вперед, к друзьям, облегчает его участь. Салютуем ракетами, включаем рацию:

— База, база! У нас все в порядке! Как поняли? Прием! 1 августа. Вы любите чай? Что в знойный летний день может быть лучше крепкого чая? Блаженствуем, потягивая «индийский 1-й сорт иркутского развеса» с пометкой «мелкий». На высоте альпинист теряет два-три литра влаги в день: сухой воздух, солнце, а главное — большие физические нагрузки «испаряют» человека. Поэтому, когда это возможно, мы не отказываем себе в удовольствии «вернуть утраченное»...

Чаевничаем, сидя на снежном гребне, как на заборе, под которым расстилается вожделенный «огород» — в пятистах метрах ниже фирновое плато со всем своим двенадцатикилометровым размахом. Вершина пика Кирова уже позади, и теперь можно немного «расслабиться», наблюдая, как по плато медленно ползет, растянувшись на пару километров, наша вспомогательная группа — подходят к намеченному месту встречи. Сейчас вот допьем чай и спустимся к ним... Как же, спустились! Уже три часа идем по гребню, а спуска не видно: отвесные ледовые стены отделяют нас от плато. Внизу ребята дошли уже до лагеря 6100 и теперь с любопытством рассматривают наши «маневры»... ...Спустились только к вечеру, исчерпав всеобщее терпение.

3 августа. Говорят, что выше шести тысяч метров человек уже не в состоянии восстановить утраченные силы. Может быть. Но только мы великолепно отдохнули вчера, проведя день на плато. Наши вспомогатели ушли дальше, к вершине, а мы весь день загорали... в палатках — солнце в этой снежной пустыне печет так, что для полного обугливания достаточно получаса. Отдохнули хорошо, и теперь подбираемся к семи тысячам так быстро, словно не было десяти дней восхождения. Идем в стиле классического высотного восхождения: склон некрутой, знай себе шагай — если позволяет дыхание. Фирновое плато медленно уходит вниз, а мы поднимаемся уже выше соседних с пиком Коммунизма шеститысячников — пиков Ленинград, Mocква, Евгения Абалакова...

...Размеренный ритм высотного восхождения порождает в голове некий хаос мыслей, движение почти не требует внимания — знай себе переставляй ноги след в след, используя плоды трудов своих друзей, пробивших здесь ступеньки днем раньше. О чем только не передумаешь за несколько часов дневного перехода — о доме, о близких, о работе, где тебя уже устали ждать,— земные заботы вторгаются в «заоблачный мир», вытесняя высотные впечатления. Но вот — поднял голову, оторвал взгляд от ботинок идущего впереди товарища — и снова «нет на свете ни любви, ни дома», как поется в альпинистской песне, снова вокруг вершины, все те же Москва, Ленинград, пик Евгения Абалакова...

...Евгений Абалаков... Послезавтра из последнего штурмового лагеря мы поднимемся по крутому снежному склону на северный гребень пика Коммунизма и пойдем к вершине, повторяя путь человека, который 40 лет назад был здесь лервым... Абалаков и его товарищи начинали с ледника Федченко, но их маршрут выводил на тот же северный гребень, примыкающий к вершине, на который завтра поднимемся мы, только по другому, восточному склону. С этого гребня Евгений Абалаков, наверное, мог видеть плато и ледники далеко внизу. Но, скорее всего, ему было не до того — вершина была совсем рядом, а сил оставалось немного, и он был один... Четыре года спустя по пути Евгения Абалакова поднимались еще шестеро, но именно здесь, на северном гребне, один из них — замечательный альпинист и незаурядный организатор, руководитель штурма Олег Аристов сорвался и, не удерживаемый друзьями (они шли, не связавшись!), пролетел по крутейшему склону все полтора километра до плато...

Только в 1955 году вновь решились альпинисты на штурм пика Коммунизма — первыми это сделали альпинисты Грузии, потом восхождения следовали с интервалом в два года, а с середины шестидесятых годов они совершаются ежегодно, причем, поднимаются по нескольку групп за сезон... ...Все ближе предвершина — Большой Барьер, как зовут ее альпинисты. Где-то за ней седловина, на которой обычно ставят последний штурмовой лагерь. Сейчас там уже стоят, наверное, палатки наших ребят. В этот лагерь мы придем завтра, когда ребята будут на вершине, а нам предстоит весь день «болеть» за них, без конца пересчитывая фигурки на снежном склоне, вначале медленно ползущие вверх, а несколько часов спустя быстро спускающиеся вниз...

5 августа. Вершина! Вот когда мы окончательно оценили «безоблачное небо Памира». Бескрайние горы от горизонта до горизонта. Пытаемся отыскать своих знакомых: пик Ленина, на котором мы были в 1968 и 1970 годах, вершины Юго-Западного Памира, узел Матча... А там уже Гиндукуш или даже Каракорум! Что испытывает человек, поднявшись на вершину? Специалисты и дилетанты создали такой букет мнений по этому вопросу, что я рискую не сказать ничего нового. Могу лишь свидетельствовать: равнодушие исключается. Ощущения разнообразные и противоречивые — от огромного удовлетворения (дело сделано!) до легкого разочарования (уже все?) — на разных вершинах по-разному. И, наконец, на трудных вершинах после первых минут радости постепенно появляется смутное и не всегда осознанное беспокойство: залезли — но ведь еще и спуститься нужно...

Впрочем, на этот раз я не злоупотреблял эмоциями. Ребята «прочесывали» вершину в поисках кристаллов пирита — сернистого железа, надеясь унести вниз, на память, красивые золотистые кубики, а я... спал! Высота решила сыграть еще одну из своих шуток: на подъеме от лагеря 6900, пока шли в тени, Сергей Кургин, беспокоясь за ноги, потерявшие чувствительность, выпросил у Валерия, нашего «и.о. врача», две сосудорасширяющие таблетки. Я решил составить ему компанию — ноги морозил уже не раз. Реакция наступила через пятнадцать минут: слабость, сонливость, ноги «не идут». Буквально заставил себя пройти оставшиеся пятьсот метров. А потом... сладко вздремнул на высшей точке страны!

6 августа. Пик Парашютистов. Четыре палатки, приютившиеся на покатом «пятачке»... Неужели на всем плато не нашли места удобнее?

— Игорь! Хрбаты? — Яцек протягивает кружку, и я, прихлебывая чай, продолжаю «глотать» письма из дома, которые принесли польские ребята. По рации нам уже сообщили об успехе на пике Корженевской и о том, что поляки выходят на пик Коммунизма по ребру «Буревестник», но, признаться, никак не ожидали встретить их сегодня на Парашютистах, да еще получить письма! Если бы только письма! Марек притащил даже две бандероли, на что кто-то не упустил заметить: «А посылок не было?». «Увы, пан Гроховский очень сожалеет, но посылок еще не присылали»... Через четыре дня ребята будут на вершине. От лагеря 6900 они взойдут на вершину по полукилометровой скальной стене, никем до них не пройденной — «польска дрога на пик Коммунизма». Сейчас они только и думают о ней... А мы завтра будем в базовом лагере и для нас тоже начнется второй этап Памирской эпопеи...

14 августа. Ночь на высоте 6300 выдалась на удивление тяжелой. Казалось, что два предыдущих дня прошли совсем без напряжения: « легко и непринужденно» набрали два о лишним километра высоты, собираемся прямо отсюда, из лагеря 6300, идти на вершину — и вот на тебе! Долго ворочались в спальных мешках, не могли заснуть. Кира и Валерий даже пробовали пить снотворное. Один Володя мирно сопел у выхода. В соседних палатках тоже спали неспокойно. Нас семнадцать — бывшие «вспомогатели» и «сборная» — вместе идем теперь на пик Корженевской.

Позавчера мы целый день шли по ледникам — вначале вниз по Фортамбеку, потом по правобережной морене ледника Москвина — и к вечеру добрались до второго базового лагеря, который заложили еще во время вертолетных забросок. Тогда Алексей Серьезнов и Володя Трубников, руководитель братчан, высадились здесь с горой продуктов и снаряжения (пока вертолет летал в Джиргаталь, возвращался на поляну Сулоева и выгружал там очередных пассажиров) и поставили три палатки — база была заложена, и через рейс вертолет снова сделал крюк, чтобы захватить десант в Джиргаталь. И только оттуда уже ребята попали на поляну Сулоева. Благодаря этому воздушному путешествию о пересадками мы были полностью обеспечены всем необходимым для восхождения на пик Корженевской, и не нужно было тащить на своих плечах тяжелый груз из базового лагеря на ледник Москвина.

Теперь мы повторяем маршрут, пройденный нашими ребятами две недели назад. Не все тогда прошло гладко: в последнем штурмовом лагере заболел Илья Куликов, почувствовал недомогание Владислав Сахончик. Илья остался ждать в последнем лагере, а вершины достигли шестеро — В. А. Мартынов, И. Компаниец, В. Кирюхин, Э. Могилевский, В. Самсонов, В. Сахончик. За день до них вершины достигли братчане и поляки. Впервые этот маршрут был пройден альпинистами московского «Буревестника» во главе с Евгением Таммом, поэтому теперь его так и называют — путь Тамма. В прошлом году по этому маршруту поднялась четверка женщин-альпинисток — Эльвира Шатаева, Галина Рожальская, Эльсияр Мухаммедова, Антонина Сон — событие беспрецедентное в истории отечественного альпинизма... А сейчас наша очередь...

В восемь утра, налегке, прихватив с собой только примус с кастрюлей да немного продуктов, начинаем. Идти тяжело, сказывается плохая ночь. Приходится заставлять себя активно дышать, принудительно вентилируя легкие. Идем в связках по пять человек: гребень простой, кошки отлично держат на жестком фирне, только на крутых взлетах нужна страховка через ледоруб. В нашей связке впереди идет Кира Гребенник — «Вершина женская, пойду первой!». Никто не протестовал, только порой приходится сдерживать ее рвение. Перед последним взлетом устраиваем чаепитие — не тащить же примус на вершину!

15 августа... Удивительное это место — поляна на леднике Москвина под пиком Корженевской. Мы провели на ней день, отдыхая перед восхождением после долгого перехода от базового лагеря на поляне Сулоева. Отгороженная от ледника словно дамбой высоким валом морены, она создает редкое в горах ощущение покоя и уюта. С поляны виден весь маршрут восхождения, и, кажется, совсем рядом вершина, на которой стоял еще вчера и от которой теперь снова отделяют три километра высоты...

17 августа. Базовый лагерь, лихорадочные сборы: еще вчера, на подходе к поляне Сулоева, увидели вертолет. Это прилетел Валерий Барашков — забрал первую партию и сегодня должен вывезти всех оставшихся. Вертолет ждать не будет, поэтому спешно сворачиваем лагерь, щедро наделяя биологов стройматериалами и оставшимися продуктами — им здесь работать до сентября, да и о будущем годе можно позаботиться. Пока мы были на пике Корженевской, здесь разыгрались драматические события, отрывки которых долетели до нас: в последний день, на спуске, удалось связаться с базой и сквозь треск помех разобрать, что группа Мартынова транспортирует с пика Коммунизма заболевшего, но кого — понять не удалось. Все выяснилось только в базовом лагере...

...Еще на спуске по ребру «Буревестника» наша команда встретила группу московских туристов, которые, по их словам, поднимались «только на плато — погулять и пожить несколько дней». Нам это не понравилось, но останавливать их у нас не было ни прав, ни особого желания. Хотя подъем по ребру соответствует 4Б категории трудности, с туристами спорить не стали: по всему ребру еще год назад, во время Международной альпиниады, натянули страховочные веревки, и с тех пор альпинисты из биологической экспедиции заботливо их подновляют, так что путь до плато обеспечен «перилами». Кроме всего прочего, у туристов свои законы. На следующий день по этому же маршруту вышла наша четверка во главе с В. А. Мартыновым. Они догнали туристов на перемычке за Большим Барьером.

Из базового лагеря в 60-кратную трубу постоянно велось наблюдение за вершиной. 14 августа, когда группа Мартынова должна была подняться на вершину, из лагеря увидели, как по снежному склону вершинной башни движутся... не четыре, а семь человек (?!). Позже заметили четверку, спускающуюся с Большого Барьера. Кто это? Поляки и братчане уже на плато, с ними была радиосвязь, они ждут (для подстраховки) группу Мартынова. Значит... это туристы! И вот наблюдатели подмечают, что эти четверо ведут себя как-то странно: часто останавливаются, садятся, и в конце концов один из них ложится на снег и больше не поднимается. Потом они ставят палатку — останавливаются на ночлег! А это грубейшая ошибка: лучшее и часто единственное лекарство на высоте — максимально быстрый спуск больного вниз, к богатой кислородом атмосфере.

Тем временем группа Мартынова и еще трое спустились с вершины в лагерь 6900 на перемычке. На следующее утро по рации Мартынову сообщили о событиях на спуске. При объяснении с туристами выяснилось, что они еще вчера знали о заболевании товарища и поэтому разделились: трое пошли на вершину — истинную цель невинной прогулки, а остальные вниз. Когда группа Мартынова догнала спускающихся, они были в полной растерянности. В результате четверым альпинистам пришлось по крутому фирновому склону спускать больного, утратившего способность самостоятельно передвигаться, а шестеро здоровых, но полностью деморализованных парней безвольно брели сзади, даже не пытаясь помочь спасателям. На плато «героев» пристегнули по трое к страховочной веревке, на концах которой привязалось по альпинисту, и под таким «конвоем» они благополучно спустились на поляну Сулоева. Остальные альпинисту транспортировали больного. Авантюра могла кончиться совсем печально, не окажись рядом опытных альпинистов. История закончилась товарищеским судом, в котором приняло участие все население поляны...

...К полудню ущелье затягивает туманом, в котором тонут вершины и наши надежды на вылет...

18 августа. Утро. Солнце старательно слизывает следы ночного снегопада. Вот-вот должен быть вертолет. Вначале из-за поворота ущелья доносится стрекот мотора, следом за ним выносится стремительная «стрекоза». Уплывают Фортамбек и Корженева, мелькнула под крылом долина Муксу, показывается аэродром в Джиргатале, на котором уже грузится машина...

«22 августа. Душанбе (по телеграфу). Сборная команда Новосибирской области успешно завершила сложнейшее 15-дневное восхождение на высшую точку страны — пик Коммунизма (7495 м) по новому пути через пик Кирова в зачет чемпионата СССР... Еще 16 новосибирцев взошли на пик Коммунизма по традиционному пути через фирновое плато, 23 поднялись на семитысячник — пик Корженевской...»

Альпинизм