Музеи

Домик Лермонтова

Домик Лермонтова. Летопись бессмертия

В 1901 году кто-то из почитателей поэта положил в сторожке у места дуэли М. Ю. Лермонтова специально изготовленную большую книгу-тетрадь. Как гласит заголовок, сделанный на обложке, книга эта предназначалась «для собственноручной записи фамилий лицами, посетившими место, где погиб М. Ю. Лермонтов». Но посетители не ограничились только регистрацией своих фамилий и вскоре начали записывать в книгу свои мысли и пожелания. Когда книга была заполнена, на ее месте появилась другая, третья...

В 1912 году, когда в домике, в котором жил поэт, Кавказское Горное общество открыло музей «Домик Лермонтова», туда были перенесены и эти книги. Посетители музея продолжали записывать в них свои впечатления.

В музее в настоящее время хранится более 70 таких книг. Одни из них - толстые книги в добротном дерматиновом переплете с тиснеными надписями на обложке, другие представляют собою кем-то сшитые небольшие тетради, третьи - обыкновенные конторские книги.

Перелистывая пожелтевшие от времени страницы этих тетрадей, можно видеть там и скромную запись малограмотного крестьянина, и размашистый почерк взволнованного глубоким чувством студента, и заметку ветерана войны, участника обороны Порт-Артура, пришедшего «почтить память поэта-воина», и впечатления, записанные детской рукой по поручению пионерского отряда. По-разному можно оценивать каждый из многих тысяч отзывов, записанных в эти книги. Не все они равнозначимы. Но в целом они представляют собою большую ценность. Это книги о Лермонтове, написанные самим народом. Если бы собрать все выраженные в них чувства и мысли, получилась бы огромная волнующая поэма о безграничной любви миллионов людей к гениальному русскому поэту.

Перелистаем некоторые страницы этих книг. Первое, что привлекает наше внимание,— это выраженная во многих тысячах записей любовь к поэту и глубокая убежденность людей в бессмертии его творений. «Вечная тебе слава, наша русская гордость, наш великий, любимый поэт!» — пишет в 1902 году посетитель места дуэли. Подобные высказывания имеются на каждой странице, начиная с первой и до последней, написанной в наши дни.

В отзывах дореволюционных лет ясно звучит мысль о том, что Лермонтов принадлежит народу, что официальная царская Россия стоит барьером между народом и поэтом. О роли царизма как душителя всего передового в России осторожно говорится в чьей-то записи от 20 июня 1910 года: «Да хранит провидение лучших, чистых, великих сынов нашей бедной родины, и да даст им возможность посвятить ей все свои гениальные силы, и да хранит их от глупых пуль, тундр, солдатских шинелей и т. п. спутников в жизни наших великих писателей».

М. Ю. Лермонтов и его поэзия вызывали людей на смелый и откровенный разговор о своем времени. В их отзывах выражен остро критический взгляд потомков Лермонтова на окружавшую их действительность Поэт заставлял людей глубже вникать в смысл жизни.

Любопытно, что в книгах изредка мелькают заметки, подписанные титулованными особами, например: «Посетила место дуэли дворянка Жирова» или: «Посетил место гибели поэта полковник корпуса жандармов...» Смелый ответ на эти холодные и лицемерные записи дал в 1911 году некий студент-технолог: «Еще одна преждевременная жертва ужасного порядка когда можно было только «молчать и повиноваться» Пусть посещение места гибели мятежного неутомимого духа поэта Кавказа возбудит и обновит желание бороться с положением вешей, при котором лучшие гибнут, подлые выживают и пошлость торжествует. А вы, подполковник, отставной генерал-майор и вы, другие генералы и полковники, обращается к ним студент, как смеете вы преклоняться перед памятью этого мятежника? Ведь это же форменная крамола? Что общего имели и имеете вы с ним? Разве то, что за 27 лет его жизни вы его трижды сослали? Не дали до конца развиться его необычайному таланту? Не благодаря ли вашим гонениям он погиб в ужасных условиях тогдашней кавказской жизни? Разве и теперь не вы ли и ваши приспешники душат все лучшее в России, а ваши преемники будут разыгрывать болванов и крамольно преклоняться перед «памятью великого»?

Все книги читаются с большим интересом. Но особое волнение охватывает, когда приближаешься к страницам, написанным в годы Великой Октябрьской революции и гражданской войны. Это было сложное время. Лермонтов — дворянин. Как отнесется к этому народ? Не помешает ли накопившаяся в его душе за сотни лет ненависть к помещикам правильно определить свое отношение к поэту? Насколько призыв некоторых литературных группировок и организаций культуры отказаться от литературного наследия писателей-классиков коснется широких масс трудящихся?

Другой посетитель в этом же году, записывая свою мысль о том, что в поэзии Лермонтова выражена боль титана, рожденного для борьбы, но вынужденного жить в окружавшем его мире пошлости, заканчивает свою запись словами: «О, если бы теперь жил Лермонтов! Сколько безумства вложил бы он в восторженный размер революционной песни!»

«Память о тебе русский пролетариат сохранит и будет воспевать тебя как русского гения»,- записал в 1921 году один из командиров Красной Армии, сражавшийся с белогвардейцами на Северном Кавказе. «Советский гражданин,— пишет в 1925 году один из посетителей,— рабочий и крестьянин, извлекает все те черты поэта, которые его делали носителем революционного протеста... Лермонтов-дворянин умер. Да здравствует Лермонтов — бессмертный поэт, первый после Пушкина предвестник борьбы с тиранами в поэзии, которая сестра революции». Народ исключительно высоко оценил роль поэзии М. Ю. Лермонтова во всенародной борьбе за свободу. Что может быть значимее, ценнее для памяти поэта, чем эти простые слова, сказанные одним из его потомков, прошедших через огонь пролетарской революции: «Если сейчас мы не рабы, то в этом есть и твоя огромная заслуга, великий поэт!»

Свершивший Октябрьскую революцию трудовой народ стал единственным наследником всех культурных сокровищ. Это подчеркивают в своих записях сотни посетителей музея. В августе 1923 года один из них записал: «Все на месте. А помнится мне, что пять с половиной лет тому назад, когда я первый раз был здесь, отпрыски российской буржуазии - лакействующая интеллигенция говорила: «Большевики уничтожат память о Лермонтове!» Но, увы, жестоко ошиблись «добрые умники»! Пусть история их покарает за лжелицемерие. Большевики сделают все возможное для увековечения памяти о великих людях». В решительном признании Лермонтова как представителя народных интересов, безусловно, во многом сказались некоторые факты биографии поэта. Две ссылки на Кавказ по приказу царя, убийство на дуэли, которая в народе всегда понималась как расправа над непокорным поэтом — все это производило огромное воздействие на людей. В М. Ю. Лермонтове видели борца за свободу, павшего в борьбе с царизмом.

Но придавая всему этому важное значение, нельзя не видеть, что главную роль в признании Лермонтова народом сыграли не биографические факты, а его творчество и прежде всего его гражданская лирика. В центре всеобщего внимания в первые годы были «Смерть поэта», «Прощай, немытая Россия», «Парус», «Предсказание», «Поэт», «Мцыри» и другие проникнутые революционным пафосом произведения Лермонтова. Но это было характерно только для первых лет революции. В дальнейшем вместе с ростом духовных запросов трудящихся расширялся и круг интересов к Лермонтову. Поэт раскрывался с новых, ранее неведомых сторон его поэтического гения.

Посетительница из Воронежа в 1936 году пишет, что ее поражает в Лермонтове проницательность его ума, глубокое понимание жизни, звучность и музыкальность стихов, чарующая красота прозы. Московский студент заявляет о том, что он с чувством величайшей благодарности преклоняется перед тем, «кто первым волновал детское воображение могучими образами неприступного величавого Кавказа, кто силой своего мастерского пера научил любить и ценить красоту природы». Перелистывая книги, нельзя не задержать внимания на тех страницах, которые были заполнены посетителями в годы Великой Отечественной войны. В годы тяжелых испытаний советские люди с открытой душой делились с поэтом своими самыми заветными мыслями и чувствами. В произведениях Лермонтова каждый находил что-то для себя в данный момент особенно близкое и волнующее, созвучное с собственным настроением.

Офицеры Советской Армии М. Н, Монин и H. Е. Сороковский в 1944 году с гордостью отметили в своем отзыве, что советские воины повторили Бороди но, что поэт близок и дорог им своим патриотизмом. В феврале 1942 года группа красноармейцев записала: «Жаль, что не живет Лермонтов в наши дни Отечественной войны. Рано умер. Ему бы еще нужно было описать Бородино 1942 года». Подлинная народность поэзии М. Ю. Лермонтова, ее глубокий гуманизм в грозные для Родины дни привлекали к себе людей. С поэтом можно было делиться и радостями, и горем.

«Покидая Домик-музей Лермонтова, уношу в своем сердце образ великого русского человека — Героя нашего времени»,— записал в книге отзывов инженер-испытатель Львовского автобусного завода Л. Дубянский. «С невероятным волнением оставляю в этой священной книге нашего народа слабый след своего обожания Лермонтова. Он столько значил в разные годы моей жизни, в годы юности, зрелости и, наконец, давно уже наступившей старости, что этого ни в сказке сказать, ни пером описать...» — это волнующее признание старейшего советского поэта Павла Антокольского (1976). В заключение — еще один из многих тысяч отзывов: «С волнением еще раз посетил музей Лермонтова М. Ю. в Пятигорске. Еще раз восхищался гением этого заме нательного человека». Летчик-космонавт СССР Павел Попович. 12. 07. 73 г.» Читаешь идущие из глубины сердец слова о Лермонтове и думаешь: какая благодатная неувядаемая сила искусства, отданного на службу народу! Вдохновленное страстной жаждой свободы, неукротимым стремлением к светлому будущему, связанное нерасторжимыми узами с жизнью народа поэтическое слово Лермонтова вечно, как вечна сама жизнь. Оно всегда будет волновать человека, учить его, будет помогать ему мыслить, любить, жить.