Краеведение

Золотая Орда, «франки», кабардинцы

Когда Пятигорье впервые упоминается в письменных источниках? Неужели лесистые вершины, близ которых бьют из земли минеральные воды, вырастающие буквально из предкавказской равнины, не были известны древним и не имели названия? Мы понимаем, что безжалостное время и буйные ветры истории испепелили эти первоначальные названия и все же … Попробуем кратко обобщить то, что уже высказывалось в литературе, не собираясь утверждать, что это и есть истина. Речь больше идет о предположениях.

В примечаниях к труду польского историка XVI в. Матвея Меховского, повествующего о землях «пятигорских черкасов», говорится о том, что античный географ I – II вв. Клавдий Птолемей, имея сведения об упомянутых землях, назвал их Конские горы и, очевидно, уже тогда знал о прекрасных лошадях тех мест. Комментатор безусловно имел в виду известные в древних источниках Гиппийские горы – Конские (греч. «гиппо» - конь, отсюда соврем. «гипподром» и др.), причем такое название каких – то гор на Северном Кавказе сохранилось в армянских источниках до VII в. Соблазнительный комментарий, ибо Пятигорье обладало хорошим травостоем и было местом длительных летовок для Золотой Орды. Это кажется тем более возможным потому, что авторитетный В. Ф. Минорский предложил версию об отождествлении знаменитых «климатов» Хазарии, откуда шли все средства к жизни и богатству хазар, с Бештау – Пятигорьем. С Пятигорьем отождествлял «Конские горы» и Я. Потоцкий. Приведу комментарий Ю. Клапрота к тексту Потоцкого: гора Бештау по-черкесски называлась Ошхи – тау, гора Машук имеет явно кабардинское название, отождествляемое с личным именем Машук, а у Клапрота это Метшука, но главное свидетельство Ю. Клапрота – равнина Бештау действительно поставляет прекрасных черкесских (кабардинских – В. К.) коней. Видимо не случайно в начале XXв. в Пятигорском уезде успешно работали конезаводы В. П. Глебова и П. Д. Лысенко (хут. Шерпутовский), М. А. Пеховского (Кумское), С. А. Строганова (хут. Графский), Г. М. Тамбиева (ст. Кисловодская), Я. Г. Яккуба (ст. Мариинская).

Конечно, это лишь сумма определенным образом совпадающих данных, обладающих разным уровнем достоверности. Установить тождество лакколитов Пятигорья с загадочными Гиппийскими горами весьма проблематично. Но и отвергать такую возможность не следует: археологами установлено, что конь служил на Северном Кавказе уже носителям майкопской археологической культуры конца IV – III тысячелетия до н. э., именно здесь обнаружены ранние материалы о первых фактах езды верхом. Культура коневодства на Северном Кавказе имеет глубокие традиции и в этом историческом контексте версия о Гиппийских горах не кажется слишком невероятной.

Первое достоверное упоминание о Пятигорье относится к эпохе господства Золотой Орды. Оно принадлежит известному арабскому путешественнику и ученому Ибн – Батуте, побывавшему в Золотой Орде в 30-х годах XIV в. Из Азова он поехал в город Маджар на р. Куме, но не застав здесь хана Узбека, направился в его ставку, находившуюся в четырех днях пути от Маджара «в местности, называемой Бишдаг (= Бештау). Биш пишется через би и ш – значит, у них пять, а даг значит гора – пишется через, да и г. На этом Пятигорье находится ключ горячей воды, в котором тюрки купаются. Они полагают, что кто выкупается в нем, того не постигнет кручина болезни». Итак, в Пятигорье пребывала летняя ставка хана Узбека (зимняя была в городе Сарай на Волге), ибо здесь были хорошие летние корма, здесь можно было лечиться при помощи минеральных источников, было сравнительно недалеко от района боевых действий в ходе борьбы с Хулагидами и в то же время безопасно. Пограничным городом Орды на юге был Дербент.

Археологических памятников, оставшихся от пребывания Золотой Орды в регионе КМВ, пока известно мало. О них упоминалось выше, и мы не будем на них останавливаться вновь. Складывается впечатление о периферийном положении Пятигорья в структуре Орды, на что указывает отсутствие здесь городских центров, но очевидно, что процесс тюркизации и сдвигов в этническом составе населения продолжался. Как мы уже видели, по достоверному сообщению Ибн – Батуты он застал Пятигорье под его современным, но тюркским наименованием.

Следовательно, название «Бештау» существовало в первой половине XIV в. Более ранних данных об этом названии нет, но допустимо считать, что оно родилось не в ходе становления Золотой Орды, а до нее в ходе постепенной тюркизации края, специально рассматривавшейся автором этих строк. Процесс тюркизации начался с VIII в., причем археологические следы тюрок проявляются и в районе горы Бештау. Мной высказано предположение, что поскольку Орда застала уже существовавшее название Бештау, его возникновение можно датировать домонгольским периодом, временем уже упоминавшихся каменных тюрксих изваяний.

Возможно, что еще одна гора Пятигорья носила тюркское название домонгольского времени. Это современная гора Лысая, по свидетельству Ф. Дюбуа де Монпере в старину именовавшаяся «Баралык» (тюрк. Боралык или Боранлык = «Буранное»;13, с. 168). Похоже, что приведенные два тюркских названия гор сейчас являются наиболее древними датируемыми топонимами Пятигорья.

Хронологически следующим пластом древней топонимики КМВ может быть топонимика «франков», т. е. итальянцев, но она сугубо гипотетически может быть представлена только одной номинацией Рим – горы как Borgo Santo, породившей альтернативное и явно раннее название Боргустан – Бургустан (переосмысление латинской формы в тюркском варианте, согласно Эвлия Челеби татары жили здесь. Мы уже касались этого вопроса в очерке о Рим – горе. Добавлю, что в главе, посвященной латино – католическим миссиям XIII – XIV вв. на Северном Кавказе, французский ученый Жан Ришар – автор капитальной монографии о папских миссиях на Восток – упоминает францисканцев Терни, Антуана и Павла в связи с неким Borgo – San – Sepolсro в верхней (superior) Татарии. Что это за «Борго - Сан»? Что такое «Верхняя Татария» в понимании латинян? Мы этого не знаем. Но в любом случае версия уважаемого Л. И. Лаврова о «местопребывании боргунцев», т. е. ингушей, в районе Кисловодска для нас оказывается несостоятельной не только по причинам этимологии, но и потому, что ингуши и их средневековые предки никогда не обитали в Кисловодской котловине, тогда как латиняне – итальянцы здесь побывали. Поэтому латинская этимология названия Борго Санто (Бургустан), где второй композит «Санто» - святой, кажется вполне явным и представляется мне более вероятным (но первый композит «Борго» остается неясным).

Наш предположительный экскурс о возможном происхождении номинации Борго – Санто выводит к интереснейшей, но слабо разработанной проблеме инвазии венецианцев и генуэзцев на Северный Кавказ. Между тем, указанная проблема заслуживает серьезного внимания исследователей.

В XIII – XV вв. в северной Италии сложились сильные города - государства, среди которых наиболее выделяются Венеция и Генуя. Роль этих городов как посредников в торговле между Западом и Востоком особенно возросла после крестовых походов европейских рыцарей на Ближний Восток. Заметно влияние Венеции усилилось в результате четвертого крестового похода и взятия столицы Византии Константинополя крестоносцами в 1204 г. Венецианцы были союзниками крестоносцев. Между итальянскими купцами, между венецианцами и генуэзцами началась непрерывная конкурентная борьба за восточные рынки, нередко доходившая до вооруженных конфликтов. Итальянцы надолго стали хозяевами средиземноморской торговли. Постепенно генуэзцы потеснили венецианцев и обосновались в византийских владениях, создав торговые фактории на берегах Черного моря: Кафа (Феодосия), Балаклава, Солдайя (Судак). Отсюда генуэзские купцы двигались на восток. Но к концу XIV в. активность венецианцев вновь возросла, в Крыму и на Кавказе наряду с генуэзскими возникли венецианские фактории, крупнейшей была Тана (Азов). Итальянские фактории на берегах Черного моря и послужили исходной базой для движения итальянских торговцев вглубь Северного Кавказа в XIV в.

Я не имею возможности претендовать на восстановление достоверной картины происходившего в XIII – XIV вв. в южных владениях Золотой Орды на Северном Кавказе – она требует специального исследования с привлечением западноевропейских источников. Поэтому реконструкция исторических событий дается главным образом на основе предшествующих отечественных публикаций, позволяющих предположительно осмыслить исторический контекст. Вторичным источником будет уже упомянутый новейший труд Ж. Ришара, основанный на исчерпывающем использовании европейской историографии.

Экономические связи итальянских торговых городов с Золотой Ордой и Северным Кавказом начались вскоре после татаро-монгольского нашествия и возникновения держав Джучидов и Хулагидов. Около середины XIII в. итальянский путешественник Плано Карпини встретил в Киеве венецианских и генуэзских купцов, приехавших «Через землю Татар». В крымском городе Судак в 1255 г. находились венецианские торговые конторы. В 1268 г. в Италии разразился голод. Дож Венеции Лоренцо Тьеполо отправил корабли за 1500 миль от Венеции и повелел закупить и привезти хлеб. Цитирую источник: «Что вам расскажу я? Татары, Аланы, Зихи, Русы, Турки, Армяне и Греки дали в ту пору хлеб венецианцам». Здесь можно видеть перечисление тех земель, на которые ориентировались в своих делах итальянские купцы, причем на раннем этапе связей преобладали венецианцы. В XIII в. определились и основные товары, вывозимые итальянцами: наряду с хлебом и иными сельскохозяйственными продуктами и сырьем ими стали рабы. Венецианец Франческо Бомонте 29 июля 1289 г. купил рабыню – черкешенку. В дальнейшем работорговля стала массовой для генуэзцев, потеснивших венецианцев (конкурентная борьба за рынки! – В. К.), а вышеприведенный перечень народов, давших в 1268г. хлеб, называет в их числе два северокавказских народа – алан и зихов.

Согласно Е. С. Зевакину и Н. А. Пенчко, цветущей порой господства генуэзцев на Черном море был период с 1261 по 1378гг. (начало войны с Венецией). Мануфактуры Генуи в то время достигли высокого уровня и на север Кавказа итальянцы везли различные ткани, ковры, сабельные клинки, пряности, рис, ладан, мыло и т. д., а вывозили меха, кожу, марену, холст, шерсть, воск для церквей и монастырей. Генуэзцы разрабатывали в горах Кавказа серебряную руду и ходили вверх по Кубани, на побережье между Таной (Азов) и Севастополем (Сухуми) располагалось 39 итальянских поселений и стоянок. Одним из крупнейших городов и портов для генуэзцев был Севастополис – Сухуми, откуда по Зевакину и Пенчко шел старинный торговый путь по долине Теберды и вверх по Кубани, связывавший Черноморское побережье с горскими народами Центрального Кавказа. Вряд ли ошибемся, если этот «старинный торговый путь» отождествим с трассой Мисимианского ответвления «Великого шелкового пути», пролегавшего через верховья Подкумка – Кисловодскую котловину – Бештау.

Вслед за итальянскими купцами на освоение новых земель двинулось католическое духовенство. В 1330 г. некто Фома Манказол был рекомендован хану Узбеку, как сделавший много прозелитов (новообращенных) среди алан Кавказа. История папских миссий на Восток и в том числе на Кавказ подробно рассмотрена в упоминавшемся труде французского историка Ж. Ришара. Пятигорье в нем не фигурирует, но присутствие в нем католиков - итальянцев или «франков» не вызывает особых сомнений несмотря на отсутствие прямых археологических реалий (Ю. Клапрот знал о «франкском» кладбище в Карачае, но оно не найдено). Кроме того, тифлисский чиновник М. Токарев в своем письме к М. Броссе от 23 сентября 1849 г. сообщил, что в ущелье Марджи (в районе горы Кумбаши) он видел здание «конической формы», с низким входом и латинской надписью. Эти сведения не проверены и не подтверждены, возможно, памятники не сохранились.

Овладев равнинами и предгорьями Северного Кавказа татаро – монголы построили в его центральной части три города: наиболее крупный город Маджар располагался на р. Куме, на месте нынешнего Буденновска, Нижний Джулат у ст. Котляревской и Верхний Джулат у села Эльхотово на берегах Терека. В Маджаре была одна из ставок хана Узбека (туда ездил Ибн-Батута), это был торговый и культурный центр Северного Кавказа в XIV в.; И. Гюльденштедт в 1773 г. нанес на свой план Маджара две мечети и два минарета. Из русских летописей XIVв. (Никоновской, Софийской) известно о существовании в Маджаре христианского храма. Здесь сходились торговые пути и люди из разных, порой отдаленных стран и здесь на базаре Ибн-Батута видел еврея из Испании, людей из Ирака, арабов, персов, тюрок, румов-византийцев, проповедника из Бухары. Конечно, бывали в Маджаре и итальянские купцы «франки», а упоминавшийся выше путь от Рим – горы по Подкумку и Куме выводил к Маджару. Проникновение католических миссий в Центральное Предкавказье достоверно подтверждается Иоанном Шильтбергером, побывавшим в «гористой стране Джулат, населенной большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их принадлежат к ордену кармелитов», орден кармелитов католический. Видимо, мы вправе говорить о том, что итальянское влияние в XIV – начале XV в. (Шильтбергер на Джулате побывал в 1410 г.) достигло лесистых предгорий Центрального Кавказа. В этом историческом контексте пребывание латинских купцов и миссионеров на территории Кавминвод весьма вероятно.

Так, хотя и в самых общих и гипотетических чертах, выглядит сейчас проблема пребывания и деятельности европейцев – «франков» в нашем регионе. Их материальные следы на КМВ пока представлены очень скромно и неясно, но «франки» на севере Кавказа и были недолго. Как известно, Золотая Орда в XV в. распалась, налаженные столетиями пути и связи были нарушены нашествием «завоевателя мира» Тамерлана.

Разумеется, этнодемографическую ситуацию на КМВ в период господства Золотой Орды не следует представлять как обитание одних татар и «франков». Резонно думать, что дозолотоордынское население региона, а именно аланы и тюрки, возможно группы византийских греков, оставалось на своих местах и поэтому появление ордынцев и европейцев еще больше осложнило демографию Кавминвод. Сделав эти оговорки, перейдем к интересной проблеме появления на КМВ и на более восточных территориях нового этноса – кабардинцев. Кабардинцы – часть крупной этнической общности адыгов, издавна занимавших предгорья и горы на Северо-Западном Кавказе вдоль Кубани и полосу черноморского побережья. Адыги являются потомками меотов, синдов, керкетов и зихов, фигурирующих в античных и раннесредневековых источниках. Восточной границей адыгского массива в домонгольское время принято считать верховья р. Большая Лаба; одновременно здесь намечают западную границу Алании. Когда и при каких обстоятельствах значительная часть адыгов смогла продвинуться на восток до р. Сунжа и занять обширную полосу предгорий, ранее им не принадлежавшую?

В современной кабардинской историографии существует тенденция искусственного удревнения истории кабардинского народа на территории Центрального Кавказа, включая регионы КМВ. В связи с этим коснемся проблемы так называемого «Дука - бека» - каменного изваяния воина, стоявшего на берегу речки Этоко – правого притока р. Подкумок. Первым это огромное изваяние описал в 1773 г. И. А. Гильденштедт, после чего оно привлекло внимание многих авторов, высказывавших различные догадки о времени и происхождении памятника. Не будем останавливаться на них, ибо они уже рассматривались мной в специальной статье о «Дука - беке». Но одна из версий привлекает наше внимание, ибо она наиболее откровенно демонстрирует желание удревнить историю кабардинцев на Центральном Кавказе. Она сформулирована А. Ж. Кафоевым: дата «Дука - бека» 452 – 453 гг., изваяние изображает кабардинского воина по имени Баксан и, следовательно, Пятигорье и все Центральное Предкавказье было заселено кабардинцами не позже середины V в., а возможно и раньше. Но этого показалось мало (чем древнее тем лучше!) и через некоторое время А. Ж. Кафоев «открыл», что с учетом «археологических данных кабардинцы на нынешней территории живут 5-6 тысяч лет». Толчок же этим фантастическим «открытиям» дал пятигорский «Дука-бек».

Сложно складывалась судьба этого памятника. В 1849г. он был перевезен в Пятигорск и установлен ниже Академической галереи, а в конце XIXв. еще раз перевезен в Москву, где и находится по сей день в стенах Гос. Исторического музея. Много неясностей и в научном осмыслении «Дука-бека», прежде всего в установлении его подлинной даты (а от этого зависят и возможности интерпретации). На лицевой части статуи высечена надпись греческими буквами и на основе ее дешифровки и палеографии В. В. Латышев датировал надпись и «Дука-бека» XII в. С датой Латышева не согласился А. Попадопуло-Керамевс, увидевший в надписи точную дату 1623г., т.е. первую половину XVIIв. С определением А. Попадопуло-Керамевса солидаризировался авторитетный археолог-кавказовед А. А. Иессен. Наконец, в своей статье о «Дука-беке» автор этих строк обратил внимание на одно из его изображений: охотник, стреляющий из примитивного ружья на подсошке, что могло быть не раньше XVI в. (В таком случае материальные реалии изображений на «Дука-беке» соответствуют эпиграфической дате А. Попадопуло-Керамевса и свидетельствуют о его позднем происхождении.

Перейдем к реальным историческим фактам. В эпоху до татаро-монгольского нашествия никаких признаков обитания предков кабардинцев в верховьях Кубани и далее на восток нет. Осведомленный арабский автор середины X в. Масуди не оставляет в этом сомнений в своем описании Кавказа: «За царством аланов находится народ, называемый кашак (т.е. черкесы, примеч. В. Ф. Минорского) и живущий между горой Кабх и Румским (Византийским) морем... Аланы более мощны, чем кашаки, которые не могли бы справиться с аланами, если бы их не защищали крепости на морском побережье». Выше уже говорилось, что рубежом между адыгскими племенами и аланами, вероятно, были верховья реки Большая Лаба. Нет на более восточных территориях и достоверных раннесредневековых адыгских археологических памятников, мы таким материалом не располагаем.

Обратимся к эпохе Золотой Орды – 40-е годы XIII в. – тридцатые годы XV в. Никаких сведений о переселениях кабардинцев в этот период в предгорья Центрального Кавказа в письменных источниках нет. Первое упоминание кабардинцев в форме «кевертейцы» принадлежит венецианцу Иосафату Барбаро, жившему в Тане-Танаисе (устье р. Дон) в 1436-1452гг. и знавшему Северный Кавказ. Барбаро рассказывает о стране Кремух, локализуемой на территории современной Адыгеи. Кевертеи Барбаро живут «за Кремухом», но более точных ориентиров нет, и можно полагать, что Кевертеи находились во времена И. Барбаро недалеко от Кремуха. Если это так, то кабардинцы в первой половине XVв. жили еще на Кубани: мало вероятно, чтобы контролировавшая Предкавказье Золотая Орда отдала бы прекрасные пастбищные земли, на которых находились три их города и ханские ставки.

Характерно, что в европейских источниках, повествующих о латино-итальянских купцах и миссионерах XIII-XIVвв. на севере Кавказа, также не говорится о кабардинцах на интересующей нас территории. Более того: около 1330г. началась война Золотой Орды против адыгов и источники сообщают о походах хана Узбека «на черкесов», но после прекращения этой войны Узбеку удалось стабилизировать положение на Северном Кавказе. В 1334г. Ибн-Батута засвидетельствовал полный контроль Золотой Орды над плоскостью. В этих условиях переселение кабардинцев в Пятигорье, где Узбек имел ставку и летовку для войска, кажется невероятным.

Политическая ситуация второй половины XIVв. также не была благоприятной для интересующей нас массовой миграции. Продолжаются войны с улусом Хулагидов на юге, в 1380г. ордынцы терпят крупное поражение от русских войск на Куликовом поле, и власть Орды слабеет, но главные события связаны с именем Тамерлана или Тимура. В ходе борьбы с новым золотоордынским ханом Тохтамышем Тимур через Дербентский проход вторгся на Северный Кавказ. Между реками Тереком и Курой 15 апреля 1395г. произошло кровопролитное сражение, кончившееся поражением и бегством Тохтамыша. Разгромив Золотую Орду, Тимур двинулся с севера на Кавказ. Осенью 1395г. он появился в Прикубанье. Адыги сожгли луга между Азовом и Кубанью. Разгневанный Тимур направил против черкесов карательную экспедицию, которая ограбила «весь улус черкесский». Далее, согласно «Книге побед» Низам ад-дина Шами войска Тимура двинулись в «области эльбурзцев» на некого Бурагана, затем на Удурку. Последний бежал; преследуя его, Тимур «прошел через гору Эльбурз и стал лагерем в местности Абаса». Удурку был взят в плен. После этого Тимур «повернул обратно, прибыл к обозу и стал лагерем, а все войско остановилось среди Беш-тага». Нет сомнений, что речь идет о Бештау-Пятигорье, никаких черкесов при этом не упоминается. Из Пятигорья Тимур совершил набег на область Симсима, «в горах он взял бесчисленные области…». Э. В. Ртвеладзе отождествляет «область Симсим» с юго-восточной Чечней, но считать данное отождествление установленным нельзя.

В то же время следует согласиться с тем, что на большей части территории Северного Кавказа после походов Тимура зачахла городская жизнь (Нижний Архыз, Рум-кала, Нижний Джулат, Татартуп, Маджар), заметно сократилось население и произошли «изменения в составе населения тех или иных областей Северного Кавказа». В чем именно состояли упомянутые изменения в составе населения, Э. В. Ртвеладзе к сожалению в своем исследовании не указал. А это, на наш взгляд, очень важно для понимания проблемы появления кабардинцев как в Пятигорье, так и в современной Кабарде.

Проблема переселения адыгов под современном этнонимом «кабардинцы» далеко на восток, вплоть до р. Сунжи, времени и обстоятельств их миграции давно зреет в кавказоведении. Археологическое исследование позднесредневековых курганных могильников Центрального Предкавказья, приписываемых кабардинцам, началось во второй половине XIXв., накоплен большой материал. Особенно отметим насыщенность кабардинскими курганными могильниками Пятигорья и раскопки этих курганов Д. Я. Самоквасовым и Б. В. Луниным. Курганов были сотни, и кто только их не сносил при строительстве или ради любопытства вплоть до учеников Пятигорской мужской гимназии в 1913 г. Сейчас их осталось очень мало. Кабардинские могильники насчитывали до 200-300 плотно расположенных насыпей, часто обложенных камнями. Погребальный обряд характеризуется западной ориентировкой погребенных, лежащих на спине и преимущественно в деревянных гробах или колодах с засыпкой могилы древесным углем. Сводка кабардинских курганных могильников начиная с раскопок Н. Г. Керцелли и Д. Я. Самоквасова и характеристика представленной в них материальной культуры XV-XVIIвв. в самое последнее время для территории КМВ составлена и издана археологом В. А. Фоменко, сделан вывод о том, что курганные группы кабардинцев формировались по принципу фамильно-родовой структуры, что кажется весьма вероятным. Данные археологических раскопок подтверждаются документальными свидетельствами. Так, генуэзец Георгий Интериано в начале XVIв. рассказывает о похоронах: «это делается таким образом: берут что ни есть толстое дерево и от самой толстой части отрезают в длину, насколько окажется нужным, потом раскалывают его надвое, выдалбливают настолько, чтоб можно было положить тело с частью принесенных даров. Положив тело, складывают обе половинки дерева и относят на место, назначенное для погребения, где толпа народа собирается делать над покойником темху, т.е. земляной курган; и чем он был знатнее, и чем более у него было друзей и подданных, тем выше и больше насыпался курган». Сходное описание погребального обряда черкесов около 1625г. оставил Жан де Люк. Приведенные свидетельства европейских современников полностью соответствуют наблюдениям археологов, и это убеждает в правильности идентификации данных памятников как кабардинских. Отсюда следует вывод о необходимости углубленного исследования кабардинских курганов и разработки их хронологии. Только такое исследование даст строго научное и объективное представление о времени расселения кабардинцев в Пятигорье. Мной давно обращалось внимание на актуальность этой «давно назревшей проблемы».

Между тем, в историко-археологической литературе установилась хронология кабардинских курганных могильников как XIII-XIV-XVIвв. Ранняя дата XIIIв. подразумевает время после татаро-монгольского нашествия и краха Алании – кабардинцы занимают опустевшие земли. В частности, такую дату отстаивали Л. И. Лавров и Е. П. Алексеева. Ту же дату находим в обобщающем академическом труде по истории народов Северного Кавказа, хотя здесь же оговорено, что массовое продвижение адыгов на восток «имело место в XVв. после бесповоротного заката могущества Золотой Орды». Это явно компромиссный и неверный вариант, не основанный на известных письменных источниках – для XIII и XIVв. их нет. В немногочисленных публикациях археологов находим в качестве времени появления кабардинских курганных могильников чаще всего XIVв., но без специальной проработки археологического материала для надежного установления ранней даты этих памятников. Несмотря на усилия кабардинского археолога А. Х. Нагоева такая дата пока не получена, а его хронологическая шкала признана несовершенной. Приходится, к сожалению, констатировать, что на археологических материалах вопрос пока остается открытым.

В то же время в литературе уже в середине XIXв. было заявлено о том, что кабардинцы с реки Схагуаше (один из притоков средней Кубани) в XVв. переселились к горе Бештау, но автор публикации Л. Люлье указанную дату не обосновал – в то время представления о научной методологии далеко не соответствовали нашим и это понятно. Кроме того, Л. Люлье отмечает, что в его время кабардинцы жили на р.Баксан и местность эту черкесы называют Кабертай-Туадж. Согласно сведениям Л. Г. Лопатинского, переселение «самой воинственной отрасли адыге - кабардинцев» возглавлялось неким Кабардой и, следовательно, этникон «кабардинцы» происходит от личного имени предводителя этой группы адыгов. Если это было действительно так, то было бы желательно исследовать вопрос о соотношении термина «кевертейцы» Иосафата Барбаро с личностью легендарного Кабарды, тем более, что хронологически свидетельство Барбаро совпадает с датой переселения кабардинцев в XVв. по Л. Люлье.

Проблемой массовой миграции кабардинцев в предгорья Центрального Кавказа одно время заинтересовался археолог Э. В. Ртвеладзе, пришедший к интересным выводам. Исследователь резонно полагает, что в XIII-XIVвв. еще не было «благоприятной почвы для массовой адыгской колонизации на Восток», погребальный инвентарь из кабардинских курганов Центрального Предкавказья «совершенно однотипен и не поддается точной датировке в рамках XIV-XVIвв.» и что массовое переселение началось в XVв. после нашествия Тимура и упадка Золотой Орды – не случайно арабский автор XVв. Ибн-Арабшах называет кавказские горы «Черкаскими». Фактически те же идеи, но без ссылки на Э. В. Ртвеладзе, изложены в статье М. А. Гуськова, А. П. Рунича и Е. И. Нарожного: «в качестве нижней хронологической грани наших курганов наиболее приемлем конец XVв.», когда часть адыгской верхушки «после падения Золотой Орды увлекла за собой кабардинцев на освоение новых освободившихся земель к востоку от традиционных мест проживания». Эти выводы, в отличие от Э. В. Ртвеладзе, базируются на рассмотрении и хотя бы общей оценке археологического материала.

Пользуясь случаем, я присоединяюсь к Л. Люлье и названным выше современным исследователям и, ссылаясь вновь на И. Барбаро, считаю, что в первой половине XVв. кабардинцы еще жили в Прикубанье. Их массовое продвижение на восток началось во второй половине XVв., в том числе и заселение кабардинцами Пятигорья. Недавно в литературе высказано мнение о еще более поздней дате заселения региона КМВ кабардинцами – «не ранее начала XVI века». Вопрос требует специального исследования.

К сказанному добавлю, что в кабардинских курганах с погребениями воинов обнаружена целая серия железных, длинных (до 130 см.) и сильно изогнутых кавалерийских сабель. Это позднесредневековый тип сабель, который вписывается в контекст историко-типологического развития сабель на территории юга Восточной и Центральной Европы, относимого к XVII-XVIII вв. Это не сабли XIII-XIV вв., но оружие позднего средневековья, по А. В. Гадло начавшегося на Северном Кавказе походом Тимура, т.е. на рубеже XVв . На то же позднее время определенно указывает и единственная для кабардинских курганов нумизматическая находка – в одном из погребений Шалушкинского могильника А. Х. Нагоевым обнаружен немецкий счетный жетон первой четверти XVIIв. с отверстием для подвешивания в качестве украшения. Поскольку жетон некоторое время был в употреблении по прямому назначению, а затем использовался как женское украшение, мы вправе допускать его захоронение в точно не определимых границах середины - второй половины XVIIв. Конец существования кабардинских курганных могильников на рубеже XVII-XVIII вв. А. Х. Нагоев резонно связывал с переходом кабардинцев к мусульманству, ссылаясь при этом на датированные арабские эпиграфические памятники по Л. И. Лаврову. Я разделяю эти выводы А. Х. Нагоева, но с оговоркой, что часть кабардинских курганов Пятигорья и Кабарды могла быть воздвигнута в XVIII в.

Показательно, в связи со всем вышеизложенным, что термин «Пятигорье», «пятигорские черкесы» появляется в письменных источниках именно XVIв.: польский дипломат М. Броневский в своем труде «Описание Татарии» упоминает «Пятигорскую область» и ее жителей. «Это совершенно свободный народ, имеет многочисленных и храбрых князей, которым подчиняются отдельные племена и роды…» «он (хан) предпочитает более всех и выше всех ставит черкесов, ногайцев и пятигорцев, которые весьма ловки, крепки, храбры и воинственны». Что имелось в виду как «Пятигорье» во второй половине XVIIв. обозначил голландский дипломат Николай Витсен: «Пятигорье означает пять вершин; эта область состоит из пяти очень высоких больших гор, находящихся в пятистах милях от Каспийского моря».

Когда и почему кабардинцы оставили Пятигорье и ушли в Кабарду? Явно это был процесс, появившиеся здесь русские укрепления и поселения некоторое время соседствовали с кабардинскими и абазинскими аулами. «Бештовые горы состоят во владении кабардинских черкес» - говорится в документе 1769г. Вместе с тем кабардинцы уже в XVIв. установили связи с Москвой и считается, что в 1557г. Кабарда вошла в состав Русского государства; по просьбе князя Темрюка в 1567г. на Тереке при слиянии с р. Сунжей был поставлен первый русский городок «для брежениа от недругов его». В первой половине XVIв. произошло первое поселение так называемых гребенских (на «гребнях», т.е. возвышенностях за Тереком) казаков – началась русская колонизация Предкавказья. В 1780г. у горы Машук на берегу Подкумка появилось русское Константиногорское укрепление, как часть Кавказской линии. Путешествовавший по Кавказу П. С. Паллас в 1793-1794гг. посетил крепость Константиногорск и отметил недалеко от крепости абазинское селение фамилии Джантемировых, а также аул Трамт. Более подробные сведения об аулах Джантемировых оставил нам С. Броневский: они насчитывали 675 дворов и находились близ Константиногорской крепости по рекам Подкумку, Джеганас и Тахтамыш. Трамов аул, по Броневскому, располагался у северо-восточной подошвы «Бештовых гор» - очевидно, имеется в виду Бештау. У старшины Трама был свой конезавод, поставлявший лучших горских лошадей. Трамов аул за укрывательство разбойников по повелению генерала А. П. Ермолова был разрушен до основания, а «жителям оного только позволено было вывести жен своих и детей».

По данным Ю. Клапрота, английская миссия, основанная в 1802г. у подошвы горы Бештау, находилась в соседстве с абазинской деревней Карас, которая была также сожжена, но по причине опустошившей ее чумы. Кто такие абазинцы, аулы которых в Пятигорье существовали рядом с кабардинскими - черкесскими? Абазинцы являются частью абхазо-адыгской этнической общности, они «родственники» адыгов и расселялись по центральным регионам Северного Кавказа вместе с кабардинцами. Возможно, в регионе КМВ абазин было не меньше кабардинцев (никакой статистики, естественно, нет), известно, что в 1643г. абазинские князья Алегук и Ходождук Казыевы в Пятигорье совещались с другими абазинскими и ногайскими князьями по поводу отношений с Московским государством. Очевидно, позиции абазинских феодалов в Пятигорье были сильны. Но, в 1804г. кабардинские владельцы Росламбек Мисостов, Кучук и другие подняли восстание против русских и вывели всех абазинцев с их имуществом за Кубань, прервав сообщение по Кавказской линии. Впоследствии часть абазин в результате Кавказской войны влилась в ряды мухаджиров – переселенцев и ушла в единоверную Турцию, оставшаяся часть живет в Карачаево-Черкесии.

Выше мы уже касались проблемы присутствия средневековых тюрок на КМВ в период хазарского каганата, т.е. в VIII-IXвв. и процесса постепенной тюркизации нашего края, что отразилось и в топонимике, например названии горы Бештау. В XI-XIIIвв. – до монгольского нашествия – на равнинном Предкавказье господствовали тюркоязычные кочевники половцы (кипчаки), проникавшие и в предгорья. Половецкие племена Предкавказья и Юго-Восточной Европы наряду с татаро-монгольскими племенами Золотой Орды легли в основу формирования современного ногайского народа. В литературе неоднократно говорилось о связи этнонима «ногаи» с именем крупного золотоордынского темника XIVв. Ногая, отделившегося в 1391г. от ослабевшей после поражения в битве на Куликовом поле (1380г.) Золотой Орды и возглавлявшего Ногайскую орду. Имя современного народа признано восходящим к названию Ногайской Орды и ее основателя. Есть и иные точки зрения – так, по мнению Ю. А. Евстигнеева, подобной связи не существует, этноним ногайцев возник из социального термина «кочевник» - нагай. Однако авторитетный ногайский ученый Р. Х. Керейтов считает такие определения неточными, ибо в состав ногайского народа входят различные тюркские компоненты, что представляется наиболее близким к истинному положению.

В эпоху после Золотой Орды ногайцы продолжали кочевать по степям, они упоминаются в русских источниках XV-XVIIвв., и, в частности, в известной «Книге Большому Чертежу». Постепенно ногайцы переходят к оседлому образу жизни, и об этом свидетельствует Г. Ю. Клапрот: «Живущие по ту сторону Кубани ногайцы, называемые мансуровцами и наурузовцами, отчасти бросили кочевую жизнь; они живут в постоянных селениях, дома которых построены из ивовых прутьев и обмазаны глиной и гипсом».

В XVв. ногайцы продвигаются в предгорья, а в XVIIв. они расселяются массивом в верховьях Кубани и Зеленчуков. В регионе КМВ ногайцы по-видимому появились раньше кабардинцев, скорее всего в первой половине XVв., на это указывает то, что кабардинцы Бештау именовали «Ногайкусха» - «Ногайские горы». Следовательно, к времени прихода кабардинцев ногайцы уже жили в Пятигорье.

История ногайцев донесла до нас свои живые следы: около г. Минеральные Воды по сей день существует ногайское село Канглы. Археологические памятники ногайцев в районе КМВ нам неизвестны. Археология ногайского народа, как часть позднесредневековой истории Северного Кавказа и региона КМВ пока не создана, и это есть одно из «белых пятен» кавказоведения на современном этапе.