Краеведение

От камня до бронзы

Академическая наука пока не имеет сомнений в происхождении человека из мира животных и в том, что это важнейшее событие в ходе медленного эволюционного процесса произошло миллионы лет тому назад, хотя есть и иные, альтернативные точки зрения. Тем самым научные представления о становлении человечества, основанные на материальных археологических находках с территории Африки, Азии и Европы, причем не только древнейших орудий, но и костных остатков самого древнейшего человека или проточеловека, полностью опровергают различные религиозные мифы о божественном сотворении человечества. Есть ли следы пребывания первобытных людей в региона КМВ?

Горы Пятигорья представляют собой типичные лакколиты – вспучивания земной коры в результате интрузивного застывания магмы, поднявшейся вверх по тектоническим разломам: по И. Н. Сафронову глубинные вулканические процессы и способствовали образованию вулканического ландшафта Пятигорья. В пределах этого ландшафта закономерно ожидать наличие различных изверженных пород, годных для изготовления примитивных каменных орудий, например, так называемых чопперов – галечных орудий, оббитых (заостренных) только с одной стороны и служивших для производства простейших операций типа извлечения съедобных корней из земли. Поиск таких орудий, почти не отличающихся от обычных камней, чрезвычайно труден и требует от археолога специальных профессиональных знаний и опытного, хорошо наметанного глаза. На территории Ставропольского края уже сделаны немногочисленные находки кремневых изделий, собранных археологом Х. А. Амирхановым в районе с. Дубовка и хут. Жуковский на р. Томузловка. Они относятся к так называемому верхнему, т. е. позднему палеолиту – каменному веку, время которого около 40 тысяч лет до нашей эры. Значит уже тогда первобытный человек жил в нашем крае. Почему бы ему не быть и на КМВ? Летом 2001 года археологи из Санкт-Петербурга В. П. Любин и Е. В. Беляева при поддержке гос. унитарного предприятия «Наследие» (Ставрополь) провели весьма результативную разведку на палеолит в крае и в том числе в районе Пятигорья. В русле р. Джуцы были выявлены сланцевые предметы со следами искусственной обивки, а на варварски уничтоженной современными производствами живописной г. Кинжал близ с. Канглы найдены два выразительных изделия эпохи раннего палеолита – дисковидный нуклеус и скребок. Исследователи отмечают, что данную находку трудно переоценить: это первое раннепалеолитическое местонахождение на территории Ставрополья, открывающее перспективу подобных находок на других островных горах Пятигорья. Летом 2002 г. поиски были продолжены. Как сообщил автору этих строк В. П. Любин, коллекция с горы Кинжал была увеличена до 12 предметов, в том числе есть чопперы и скребла. Авторитетный специалист, В. П. Любин относит свои находки с г. Кинжал к ашельскому периоду. Хронологически это примерно 400 тыс. лет до нас! Геологические условия находок, согласно наблюдениям работавшего с В. П. Любиным и Е. В. Беляевой ставропольского геолога Л. Б. Годзевича, соответствуют указанной хронологии. В сентябре 2003г. перечисленные специалисты вновь вели полевую работу в районе гор Кинжал, Бык и Верблюд и собрали серию ашельских изделий из местного камня роговика, который хорошо поддавался обработке. Более многочисленны находки из района г. Кинжал, в их число входят крупный скребок и дисковидный нуклеус. Результаты поиска позволяют оценивать Пятигорье как перспективный район для дальнейших исследований вокруг островных гор Пятигорья, возникших 8-10 миллионов лет назад.

Удивительна «машина времени» археология. Ведь совсем недавно читателя уверяли, что «наиболее древними племенами, обитавшими в первом тысячелетии до нашей эры на Ставрополье, являются синды и меоты», в V в. до н.э. образовавшие государство Синдика – одно из древнейших государственных образований «во всей нашей стране». Сплошное нагромождение несуразностей, которые нет необходимости здесь разбирать: неужели можно всерьез думать, что до I тыс. до н.э. на территории Ставропольского края не было жизни?

По сообщению археолога С. Н. Замятнина в пещерах окрестностей Кисловодска обнаружены изделия эпохи верхнего (позднего) палеолита, но эти данные не проверены и не подтверждены. Сходное положение сложилось и в истории с так называемой подкумской черепной крышкой, найденной в 1918г. в Пятигорске при рытье канавы для канализации. Работавший тогда в Пятигорске археолог М. А. Гремяцкий признал черепную крышку принадлежащей неандертальскому человеку и назвал его «Подкумский человек» времени последнего оледенения. Опубликовавший информацию о находке пятигорский краевед-археолог Н. М. Егоров уже тогда указал на серьезные сомнения в правильности выводов М. А. Гремяцкого. Если бы найденные в Пятигорске фрагменты черепа действительно принадлежали неандертальскому первобытному человеку с его возрастом 40-35 тысячелетий от нас, это была бы по тем временам сенсационная находка: некоторые специалисты считают неандертальца прямым предком человека современного (homo sapiens). Однако можно предполагать, что выводы Гремяцкого не только подлежат сомнению, но и опровергнуты: в 1937 г. вышла обстоятельная статья ростовского археолога Б. В. Лунина, в которой он попытался доказать принадлежность подкумской черепной крышки к эпохе бронзы, т.е. II тыс. до н.э. Выдающийся советский антрополог В. П. Алексеев в одном из своих трудов, касаясь палеоантропологии Кавказа, упомянул подкумскую находку М. А. Гремяцкого и указал, что его выводы были поддержаны крупнейшими научными авторитетами, но подчеркнул, что датировка «Подкумского человека» сомнительна и «есть веские основания относить ее к эпохе бронзы». На этом в деле с так называемым «Подкумским человеком» мы поставим точку и заметим, что последние изыскания В. П. Любина и Е. В. Беляевой показали освоение Пятигорья уже древнейшим человеческим коллективом и что дальнейшие поиски следов и памятников палеолита на КМВ весьма перспективны. Тем более что в соседней Карачаево-Черкесии недавно открыта и исследована стоянка ашельского времени в Треугольной пещере (междуречье рек Уруп и Кува). Видимо, заселение Северного Кавказа шло широким фронтом, хотя нашему воображению сейчас трудно и почти невозможно представить все опасности и тяготы той суровой и беспощадной действительности, в которой постоянно находились орды наших предков – антропоидов.

В 1952 г. учитель М. И. Калпахчиев доставил в Пятигорский пединститут два кремневых орудия, найденных в Горячеводске при рытье колодца. Это обработанный техникой ретуши кремневый остроконечный наконечник примитивного копья и резец. Согласно информации П. Г. Акритаса, предметы найдены на глубине 3,5м. и отнесены им к эпохе палеолита. Здесь все очень сомнительно – и глубина залегания, которая явно преувеличена, и отнесение находок к палеолиту. Я видел эти предметы, рисовал их для Акритаса и могу засвидетельствовать их близость к кремневым изделиям из Нальчикского могильника, сопровождавшегося керамикой и датированного исследователями второй половиной III тыс. до н.э. Е. И. Крупнов отнес Нальчикский могильник к более раннему периоду «не позднее середины III тыс. до н.э.», что, по-видимому, более верно. Согласно последним исследованиям Нальчикский могильник относится к эпохе энеолита (раннего металла), т.е. ко второй половине IV-первой половине III тыс. до н.э. Отсюда вытекает, что кремневые предметы из Горячеводска скорее всего следует отнести к эпохе медного века, переходного от камня к металлу и датировать их указанным выше периодом. Для более узкой даты оснований нет. В эпоху энеолита уже давно сложившийся человек современного физического типа достаточно широко расселился по долинам и предгорьям Северного Кавказа, осваивая эту территорию.

Эпоха раннего металла – время перехода от производства каменных орудий и предметов к производству из металла. Первым таким металлом была пластичная медь, месторождения которой есть на Северном Кавказе. Естественно, переход к производству металлических предметов был постепенным и очень длительным, все постигалось только опытным эмпирическим путем в ходе расселения и освоения природных богатств. Выделка каменных вещей еще долгое время продолжалась и они (в том числе из кремня) сосуществовали с металлическими. Кремневые орудия из Горячеводска не единственные следы культуры и производственной деятельности человека эпохи раннего металла в нашем регионе. Не могу здесь не вспомнить рассказ бывшего заведующего местного музея Н. М. Егорова, которому можно полностью доверять: еще до второй мировой войны у подошвы горы Змейка близ г. Минеральные Воды был найден шлифованный каменный браслет. Дальнейшая судьба этой находки мне не известна. Существенным является то, что шлифованные каменные браслеты были выявлены в уже упоминавшемся Нальчикском могильнике и это может свидетельствовать о наличии у горы Змейка еще не открытого и не изученного археологического памятника IV тыс. до н.э. Здесь необходимы специальные полевые работы.

К числу перечисленных случайных находок относятся также клиновидные каменные и шлифованные орудия типа топора или долота. Они происходят с горы Бештау в районе Железноводска (обнаружен в 1931 г.), из района Пятигорья (точнее нет) и из г. Георгиевска (обнаружен в 1906г.). Авторы публикации отмечают в этих предметах сохранение неолитических (неолит – «новокаменный век») традиций производства орудий из шлифованного камня. Впрочем, и с этим материалом далеко не все ясно, он случаен и не привязан к конкретным археологическим объектам, которые могли бы дать нам более четкие ответы на вопросы о культуре и хронологии. Таких данных, к сожалению, в нашем распоряжении нет.

Некоторый свет на эти вопросы может пролить поселение эпохи ранней бронзы III тыс. до н.э. близ «Замка коварства и любви» у Кисловодска, открытое в 1963 г. и обследованное А. П. Руничем. Его небольшой раскоп на левом берегу «Мокрой балки» дал обсидиановые и кремневые отщепы и орудия, фрагменты лепной керамики, восемь глиняных статуэток длиной до 15см., изображающих сидящих женщин, 245 обломков каменных шлифованных браслетов (согласно Руничу они принадлежали 80-90 целым браслетам и это наводит на мысль о возможном их производстве на месте), клиновидное долото из базальта, четыре песта из гранита, несколько поделок из кости, рогов и зубов животных. Долото по форме близко упомянутым случайным находкам. По-видимому, это позволяет весь перечисленный круг каменных предметов объединить в рамках одной историко-культурной эпохи IV- первой половины III тыс. до н.э. В археологии эту культуру принято именовать «майкопской» по ее первому памятнику – Майкопскому кургану, раскопанному в 1897 г. у г. Майкоп. В более поздней статье А. П. Рунич и А. А. Формозов вполне обоснованно писали, что «Кавказские Минеральные Воды не менее богаты памятниками Майкопского круга, чем Кабардино-Балкария и Прикубанье». В майкопских археологических памятниках много каменных орудий неолитического типа, в том числе тесловидные топоры и долота. На поселении майкопской культуры Мешоко в бассейне р. Белой, притоке Кубани, раскопками за один полевой сезон обнаружено 236 целых и 586 обломков каменных топоров, видимо часто ломавшихся. Открытие подобных интересных и насыщенных памятников, в частности, поселений, в регионе КМВ – вопрос времени и, разумеется, усилий новых поколений археологов и краеведов, которые должны поднять новые пласты давно ушедших и забытых культур.

Майкопская культура конца IV- первой половины (по некоторым исследованиям третьей четверти) III тыс. до н.э. в мировой науке пользуется широкой известностью и является одной из наиболее ярких археологических культур раннего бронзового века Европы. Поселения этой культуры долговременные, многие из них были укреплены рвами или каменными стенами, захоронения совершались в курганах. Знаменитый Майкопский курган содержал богатый набор золотых и серебряных изделий, в том числе сосуды. Появляется керамическая посуда ручной работы. Майкопские племена имели связи с Закавказьем, Ближним Востоком, Северным Причерноморьем и несомненно эти взаимодействия и взаимовлияния различных историко-культурных ареалов стимулировали и обогащали развитие наших «майкопцев».

О поселении у «Замка коварства и любви» мы уже упоминали. Лучше на КМВ сейчас известны погребения времени майкопской культуры. Их около 20, а поскольку майкопская культура подразделяется на две своеобразные группы памятников – западную прикубанскую и восточную терскую, памятники Кавминвод занимают между ними промежуточное положение. Погребения под курганными насыпями, с применением каменных конструкций. Один из курганов, например, был разрушен на окраине Кисловодска и среди находок дал бронзовый котел, позволяющий отнести курган к позднему этапу майкопской культуры. Другое погребение в окрестностях Кисловодска открыто в так называемом «каменном ящике» - могиле, составленной из монолитных каменных плит и накрытой такой же плитой. Найдено два глиняных сосуда, один из них сделан на гончарном круге, что было по тем временам большим техническим новшеством. Каменные ящики как тип погребального сооружения, с этого времени получили на Северном Кавказе и в регионе КМВ широкое распространение. Курган майкопской культуры в 1976г. был исследован у поселка Иноземцево. Из этого кургана происходит оригинальный кремневый топор с «ручкой», а так же кремневые наконечники стрел, бусы из стеклянной пасты, бронзовые «вилы» для доставания мяса из котла во время ритуальных пиршеств и сами бронзовые котлы в количестве трех. Была в кургане и глиняная посуда. По признанию специалистов на позднем этапе майкопской культуры Северный Кавказ стал одним из важнейших очагов производства древнего металла в Старом Свете.

Майкопская археологическая культура IV-III тыс. до н.э. является временем начала освоения металла. Некоторые черты майкопской культуры в последствии станут характерными для памятников развития бронзы, к рассмотрению которых мы перейдем. В эту эпоху, хронологически относящуюся в основном ко II тыс. до н.э., происходит широкое освоение технологии производства бронзы, т.е. сплава меди с оловом в определенном процентном соотношении, что давало металл гораздо более твердый, чем чистая медь. Бронза стала основным материалом для орудий и оружия. Месторождения олова редки и это вызвало к жизни необходимость торгового обмена с теми регионами, где такие месторождения существовали и разрабатывались. Это в свою очередь содействовало взаимным культурным связям и освоению различных технологических новшеств. Без преувеличений можно утверждать, что в эпоху бронзы общества Северного Кавказа сделали большой шаг вперед, хотя и здесь следует сделать оговорку: олова на Кавказе мало и ему были найдены заменители; специальные исследования показали, что со второй половины III и во II тыс. до н.э. кавказские металлурги освоили медно-мышьяковые сплавы и широко ими пользовались. И майкопская, и так называемая северокавказская археологическая культура II тыс. до н.э. в металлургическом производстве основывались на медно-мышьяковых сплавах и регион КМВ не представлял исключения. Опубликованные Е. Н. Черныхом металлографические анализы вещей из районов Пятигорска и Кисловодска подтверждают сказанное. Но основа сплавов медь, безусловно, добывалась на местных северокавказских месторождениях. В 1961 г. мной были обследованы выработки медной руды на горе Пастуховой в ущелье реки Большой Зеленчук, против пос. Богословка. Выработки были приурочены к жиле медной руды-халькопирита и древние горняки почти полностью выбрали руду при помощи вырубленной в скале шахты и отходящих от нее штолен. Ориентировочная дата выработок – середина II тыс. до н.э.

Труд древних шахтеров был очень тяжел при примитивности их инструментов и опасен. Но заметим, что, очевидно, они умели вести специальную геологическую разведку на металл и выработали для этого необходимые навыки, возможно, в условиях того времени вполне профессиональные. Воздадим же должное мужеству, упорству и смекалке древних безвестных тружеников! К сожалению, в регионе КМВ древних горных выработок пока не открыто.

Я не могу приводить здесь описание всех памятников эпохи бронзы, т.е. III – II тыс. до н.э., на рассматриваемой территории. Небольшой очерк на эту тему сделан ведущим специалистом по культуре эпохи бронзы Северного Кавказа В. И. Марковиным. Вот что он пишет о погребальных сооружениях: для памятников Пятигорья характерны курганные насыпи с большим количеством камня, могилы большей частью представляют каменные ящики из массивных плит и перекрытых такими же плитами. Встречаются склепы со стенами из камней, положенных плашмя. Таковы могильные сооружения, раскопанные у Пятигорска и Кисловодска. В одном из курганов пос. Карас покрытие было деревянным. Скопление курганов не только эпохи бронзы, но и более поздних, зафиксировано на Константиновском плато близ бывшей колонии Николаевской (теперь Иноземцево).

Курганные могильники достаточно характерны для равнинно-степного ландшафта, разнообразят его унылость, и А. П. Чехов писал о них: «Сторожевые и могильные курганы, которые там и сям высились над горизонтом и безграничной степью, глядели сурово и мертво; в их недвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдет еще тысяча лет, умрут миллиарды людей, а они все еще будут стоять, как стояли!!». Великий писатель ошибался – к нашему времени большая часть курганов уже снесена либо при строительных работах, либо раскопана и ограблена кладоискателями. Аналогичная картина просматривается на КМВ. Но ряд курганов эпохи бронзы на Константиновском плато все же стал достоянием археологов.

В окрестностях пос. Карас (Иноземцево) Д. Я. Самоквасов в 1881 г. раскопал два больших кургана, содержавших окрашенные охрой костяки. Видимо, они посыпались краской при погребении, и эта деталь погребального обряда связана с какими-то культовыми представлениями. Любопытно, что древние курганы Пятигорья Самоквасов приписал антропофагам-людоедам. Копал курганы эпохи бронзы, сходные с Пятигорскими, Д. Я. Самоквасов и в районе Кисловодска, а сопровождавший его П. Висковатов засвидетельствовал, что всего в сезон 1881 г. было вскрыто до 150 могил в окрестностях Пятигорска, Кисловодска, гор: Машук, Бештау, Железной и Верблюд. В районе восточного склона Машука в урочище «Берег» Самоквасов обнаружил «обильный источник прекрасной пресной воды» и близ него «место общественной селитьбы», т.е. древнее поселение, защищенное с одной стороны глубоким и широким рвом. Здесь в разведочных шурфах Д. Я. Самоквасов собрал много обломков керамики, костей животных, костяную проколку и два бронзовых наконечника стрел, как в курганах. Не исключено, что поселение и часть курганов в районе Иноземцево хронологически и культурно связаны и представляют единый историко-археологический комплекс, еще не подвергнутый специальному исследованию.

Рассказывая о курганных погребениях эпохи бронзы на КМВ, не могу не сказать о кургане у церкви бывшей колонии Николаевской, исследованном Н. М. Егоровым в 1928 г., и давшим глиняный горшок с ногтевым орнаментом, точильный брусок, два бронзовых наконечника копья, бронзовое шило и шлифованное оружие типа молота из серпентина. Современные научные раскопки курганов II тыс. до н.э. на Константиновском плато и у пос. Нежинского близ Кисловодска открыли новые детали: каменные ящики и склепы были вписаны в каменные концентрические кольца из камней – так называемые кромлехи и спиралевидные каменные выкладки. Эти интересные детали позволили археологу С. Н. Кореневскому поставить вопрос о выделении памятников Кавминвод эпохи средней бронзы (середина II тыс. до н.э.) в «особую археологическую группу, объединенную близостью погребальных культов и обликом керамики». По В. И. Марковину территория Кабардино-Пятигорья выделяется в особую локальную группу, имеющую отличия от более западных и восточных групп одновременных памятников. Как видим, наблюдения двух профессиональных специалистов очень близко совпадают, и это может отражать объективно существовавший исторический факт пребывания в регионе КМВ в первой половине II тыс. до н.э. (вероятно и позже) древнего населения (крупного племени или группы родственных племен) со своеобразными чертами в культуре, идеологии, традициях. Что за общность точнее, как она называлась, на каком языке говорили эти люди – мы не знаем и вряд ли узнаем, ибо письменных источников еще не было, и только строгий и объективный научный анализ всех материалов в широком контексте бронзовых культур всего Кавказа может продвинуть наши знания, вероятно, на уровне допустимых гипотез и предположений.

Для материальной культуры рассматриваемой эпохи характерны такие элементы, как лепная керамика со «шнуровым» и «елочным» орнаментом и налепами, изящных форм шлифованные каменные топоры, бронзовые топоры, тесла, серпы, булавки для скрепления одежды, подвески, бусы сердоликовые и гагатовые и т.д. В упоминавшейся книге В. И. Марковина помещены их изображения. Особо упомянем погребение древнего литейщика у станции Скачки, где найдены орудия литейного производства: литейные формы, льячки, сопла и каменные песты для измельчения руды (литейная форма предназначалась для отливки топора). Следовательно, в Пятигорье в первой половине II тыс. до н.э. существовал свой очаг бронзовой металлургии, по мнению киевского археолога А. Л. Нечитайло влиявший на Прикубанье, Крым и степную часть Украины. К сожалению, этот уникальный памятник был открыт случайно при земляных работах и не все детали погребения ясны.

Расцвет северокавказской культуры эпохи бронзы по А. А. Иессену, Е. И. Крупнову и В. И. Марковину относится к периоду в пределах 1700-1500 годов до нашей эры. Основой хозяйства этих архаичных обществ были, судя по археологическим материалам, скотоводство и земледелие: найдены кости мелкого и крупного рогатого скота, лошадей, собак; из земледельческих орудий назовем каменные терочники, зернотерки, мотыги, кремневые вкладыши для деревянных серпов и т.д. Эти материалы происходят обычно не из захоронений, а из культурных слоев поселений. Подобных памятников на КМВ выявлено не так много, как погребений II тыс. до н.э., но они есть. Прежде всего, назову поселение ниже знаменитого Провала в горе Машук, где по наблюдениям Н. М. Егорова нижний слой относится к эпохе поздней бронзы (личное свидетельство Н. М. Егорова автору) и где мной была найдена типичная каменная зернотерка; впрочем, она может быть связана и с культурным верхним слоем эпохи раннего средневековья. Поселение со стороны р. Подкумок было укреплено невысоким валом с хорошо прослеживаемым еще в 50-х годах въездом.

Поселения эпохи бронзы на территории КМВ можно разделить на памятники эпохи ранней бронзы (конец IV-III тыс. до н.э.), средней бронзы (до середины II тыс. до н.э.) и позднюю (до начала I тыс. до н.э.). Н. М. Егоров, занимавшийся преимущественно изучением памятников эпохи бронзы КМВ в контакте с А. А. Иессеном и отличавшийся большой осторожностью, попыток расчленения всех памятников данной эпохи на последовательные этапы не предпринимал. В частности, ему были известны поселения эпохи бронзы западнее горы Бештау у Орлиной скалы, на горе Тупой и склепы у восточного склона горы Развалка. Эти сведения нуждаются в проверке и подтверждении, ибо они основаны на сборах поверхностного материала – обломков керамики и постепенно подтверждаются. В 1991 г. В. А. Фоменко исследовал курган с погребением эпохи бронзы у западного подножия горы Бештау. Поселения эпохи средней бронзы известны также у горы Верблюд (находки краеведа Н. С. Колоколова) и у «Козьих скал» на восточном склоне горы Бештау, откуда происходит фрагмент глиняной курильницы. Сразу отметим, что на поселении горы Тупой представлена и керамика аланского периода (раннее средневековье, доставлена в Пятигорский музей в 1929 г. Р. Яковкиным. Та же картина на поселении «Козьи скалы» - культурный слой эпохи бронзы здесь открыт в 1927 г. Н. М. Егоровым, в 1929г. подтвержден А. А. Иессеном, затем мной и Р. Р. Рудницким, как и слой кобанского времени (I тыс. до н.э.). Но основной материал «Козьих скал» относится к раннему средневековью. Мы к нему еще обратимся.

В районе Кисловодской котловины новейшими исследованиями выявлено 14 памятников эпохи ранней бронзы, в основном поселений, но они археологически не изучены. В целом необходимо признать, что бытовые памятники рассматриваемой эпохи, начиная с IV тыс. до н.э. в регионе КМВ, сравнительно с памятниками погребальными, исследованы слабо и тем самым образуется большое «белое пятно» в наших знаниях: при всей своей информативности погребальные памятники односторонни и не могут дать полной и достаточно надежной картины жизни древнейших насельников края.

Выше мы уже говорили, что некоторые черты майкопской культуры IV – первой половины III тыс. до н.э. сохранились в северокавказской культуре II тыс. до н.э. На этом основании В. И. Марковиным давно сделан вывод о преемственной связи между названными культурами, несмотря на различия между ними. Допустимо полагать, что сказанное позволяет при некоторых оговорках предложить версию не только о культурной, но и об этноязыковой преемственности. В таком случае мы имели бы дело с фактом огромной жизнеспособности и устойчивости той этнической общности, которая занимала обширную территорию в предгорьях Кавказа. Что представляла собой более конкретно эта общность, мы не знаем, и выше об этом уже говорилось. Попытки некоторых археологов в национальных республиках Северного Кавказа (напр. И. М. Мизиев, Н. Г. Ловпаче и др.) объявить носителей майкопской культуры прямыми предками своих современных народов (балкарцы, карачаевцы, адыги), и тем самым найти наиболее древних и престижных праотцов, тенденциозны и к науке не имеют отношения.

Во второй половине II тыс. до н.э. начинается продвижение степных кочевых и полукочевых племен на юг, в Предкавказье, т.е. в ареал носителей бронзовой северокавказской культуры, несомненно аборигенной. Археологически упомянутые степные племена представлены захоронениями в подкурганных катакомбах, т.е. сводчатых камерах, вырубленных в плотном грунте. В камерах встречаются характерные глиняные курильницы и жаровни с углем и охрой (культ огня?), каменные и бронзовые топоры, ножи, украшения, булавы, иногда деревянные повозки – инвентарь, явно отличающийся от одновременного инвентаря северокавказской культуры. Эта культура в археологической литературе получила название катакомбной. Археолог А. Л. Нечитайло называет ее предкавказской и публикует могильники на территории верховий Кубани и у станицы Суворовской Ставропольского края. Исследовательница пишет, что сопоставление этих памятников с северокавказскими показывает их разницу: например, катакомбы в памятниках северокавказской культуры отсутствуют совершенно, как и курильницы. Фиксируется факт продвижения племен катакомбной (предкавказской по Нечитайло) культуры в горные районы и оттеснение племен северокавказской культуры в горы. К сходным выводам ранее пришел В. И. Марковин. На опубликованной им карте III этапа памятников северокавказской культуры обозначены погребение с курильницами в Кисловодске и отдельные находки курильниц и топоров степного типа в Георгиевске и Минеральных Водах. Вероятно, это проникновение отдельных элементов катакомбной культуры в результате ареальных связей, самих памятников этой культуры на КМВ пока не выявлено, хотя они могут быть и в первую очередь в северных районах КМВ, приближенных к степи.

Не могу в заключение не упомянуть уникальный бронзовый кинжал из коллекции В. Р. Апухтина, хранящийся в Пятигорском музее краеведения и не попавший в сводную работу В. И. Марковина и других исследователей эпохи бронзы Северного Кавказа. По сведениям Н. М. Егорова в паспорте этой находки рукой Апухтина было записано: «Из колонии Константиновской близ г. Пятигорска». Рисунок кинжала передан мне Н. М. Егоровым и воспроизводится здесь. Кинжал имеет плоское листовидное лезвие и плоскую орнаментированную рукоять с округлым навершием, снабженным двумя отверстиями. Общая длина кинжала – 23см., наше внимание привлекает декоративное оформление рукояти, состоящее из двух основных орнаментальных мотивов – полосы «елочного» узора по краям лезвия и рукояти и по ее центру и между этими полосами по рукояти сплошные волнистые линии.

Лишь на навершии изображен иной сюжет: по четыре концентрических кружка с каждой стороны. Орнаментика вполне обычна для металлических изделий северокавказской культуры эпохи развитой бронзы, как и листовидная форма клинка (образцы аналогичного орнамента из курганов в парке г. Нальчика. Автор публикации Б. Е. Деген в примечаниях отмечает, что финский археолог А. Тальгрен, интересовавшийся древностями Северного Кавказа и имевший контакты с Н. М. Егоровым, воспроизвел в одной из своих статей рукоять кинжала из раскопок В. Р. Апухтина в Пятигорске, «орнаментация которого и по элементам (двойной шнур и змейка) и по композиции теснейшим образом примыкает к булавкам» из нальчикских курганов. Судя по всему, местное происхождение кинжала не должно вызывать сомнений, ибо в статье А. Тальгрена использован именно рассматриваемый предмет. Он уникален потому, что аналогий ему нет.

Коснемся вопроса о дольменах. Дольмены эпохи бронзы это монументальные погребальные и чаще наземные сооружения, сложенные из огромных плит и блоков. В монолитной или составной передней стене обычно делалось отверстие для входа внутрь, отверстия могли закрываться каменной втулкой. В камерах дольменов находились многочисленные погребения, вероятно принадлежавшие членам одного родственного коллектива. Древние дольмены очень колоритны, живописны, располагаясь в предгорьях и по черноморскому побережью Кавказа, их ареал охватывает Причерноморье и Прикубанье. Дольменные памятники тщательно изучались В. И. Марковиным, посвятившим им две основательные монографии. По его заключению строители дольменов на Западном Кавказе были пришлыми, своим происхождением связанными с «носителями иберийского (пиренейского) мегалитического массива» и в результате их смешения с племенами местной майкопской культуры могла быть заложена основа возникновения адыгейско-абхазского этноса. На карте распространения дольменов в предгорьях Северного Кавказа наиболее восточные памятники достигают долины р. Лаба

В другом труде В. И. Марковин пишет, что упоминания о каких-то «дольменах» и «дольменовидных постройках» в районе КМВ подтвердились, ибо А. П. Рунич нашел снимки 1902г. дольменов у горы Острой близ Железноводска, и В.И. Марковин опубликовал прорисовки этих снимков. Но в более поздней монографии исследователь все же сомневается в существовании дольменовидных построек в районе Минеральных Вод. Я склонен с этими сомнениями согласиться. Сам Д. Я. Самоквасов, открывший «дольмены» на возвышенности подошвы горы Верблюд у речки Горькой, назвал их «большими каменными ящиками», что, скорее всего ближе к истине. В пределах Пятигорья есть каменные ящики или склепы из огромных плит, не только у горы Верблюд, но и у горы Развалка, хотя они и не датированы археологически и обследовались бегло местными краеведами. Что же касается снимков дольменов у горы Острой 1902 г., то известный пятигорский фотограф Д. И. Раев мог сделать эти фотографии на Черноморском побережье, после чего с годами произошла путаница, в которую поверил А. П. Рунич. Достоверных данных о дольменах и их строителях на КМВ у нас нет.

Есть достоверные сведения о других мегалитических памятниках – менгирах, представлявших вертикально стоявшие и грубо обработанные большие каменные столбы. Назначение их не совсем ясно, возможно это памятные знаки или объекты культа. Неясна и датировка наших менгиров, но на западе Европы они бывают связаны с захоронениями до средне и позднебронзового века. Своей массивностью (до 20 м длины) выделяются менгиры Бретани во Франции. Первый менгир на КМВ у подошвы горы Бештау в 1902 г. выявил А. Н. Грен, причем менгир стоял на кургане. Размеры менгира Грен не указал. Второй менгир мне известен по личным записям Н. М. Егорова. Он был случайно обнаружен в октябре 1927 г. местным жителем С. П. Солдаткиным у горы Бык и лежал на земле. Камень бештаунит, длина памятника 2,40 м., в обхвате по средней части 1,80 м. К сожалению, изображений или снимков этих редких памятников нет. Ниже мы к вопросу о менгирах вернемся.

Таковы краткие сведения о памятниках и материальной культуре древнейших жителей Кавказских Минеральных Вод от древнекаменного века-палеолита до конца II тыс. до н.э., эпохи раннего металла-бронзы.