Туристу на заметку

Рев оленей

Кавказский олень

Осень подкралась как-то исподволь, незаметно. А ведь еще недавно на лугах в массе цвели сиреневые васильки, голубели скабиозы и живокость. Лес и луга были пока зелеными. Но уже не те сочные яркие краски, не те нежные и свежие злаки, как в июне - июле. Приближение осени чувствовалось в поблекшей растительности. В кленах нет-нет да и мелькнет багровое пятно осенних листьев. Все чаще во время дождей вершины гор одевались белым покрывалом свежего снега, все продолжительнее становилось дождливое ненастье. А в сентябре установились ясные солнечные дни. Небо глубокое, чистое. Летят белые паутинки, цепляясь за стебли полегших трав. Началось «бабье лето». Большинство луговых растений отплодоносило. В массе желтой травы сейчас кое-где можно встретить лишь ярко-голубые горечавки, запоздавшие васильки и скабиозы. Зато расцвели осенние виды: шафран и безвременники. Темные звездные ночи стали особенно холодными. По утрам трава седеет от инея, хрустит под ногами. Нежные цветки горечавки и шафрана становятся хрупкими, готовыми сломаться от малейшего прикосновения. Солнце сравняет иней, возвращая к жизни нежные растения.

Сейчас время осенних красок. Желтовато-зеленый, блеклый фон берез по верхней границе леса расцвечен розовыми пятнами рябин с огненно-красными кистями ягод. Небольшие стайки дроздов перелетают с дерева на дерево и склевывают спелые ягоды. Роем желтых бабочек кружатся осыпающиеся листья. Осенние кроны клена - целая гамма тонов: голубовато-зеленые, желтовато-зеленые, желтые, оранжевые, розовые, красные, бурые. Отдельные деревья наверху стоят уже без листьев. А внизу по склонам расплескалось темно-зеленое море пихтарников.

Осень в лесу - это период изобилия кормов для животных. К этому времени все они, за исключением туров, спускаются в лесной пояс. У оленей начинается брачный период - гон, или, как его принято называть, «рев». В это время и проводят их учет в заповеднике.

Наша группа прибыла для этого в район своего участка, на восточные склоны горы Джуги. Расположились лагерем у края сосняка с тем расчетом, чтобы со склона хорошо просматривались соседние отроги хребта, граница леса и безлесные луговые участки. Пока разбивали палатку, путали лошадей, готовили дрова, солнце опустилось за хребет. На склоны надвинулась тень, и различить что-нибудь на них стало невозможно. Но можно слушать.

Вот с противоположного хребта раздался басистый трубный звук. В этом призывном реве, порой тоскливом и даже жалобном, чувствуется в то же время сила и мощь дикого лесного зверя. Почти тотчас последовал второй, потом третий. И вот уже лес вокруг нас гремит от могучего «хора», усиливающегося многоголосым эхом. Олени ревут, как бы перекликаясь друг с другом. Одни из них временно замолкают, другие начинают. Каждый самец в это время облюбовал себе постоянное место - «точок». Здесь он собирает гарем самок. Различив по голосам и местоположению оленей, мы подсчитываем их. К ночи «концерт» стихает. Забираемся в палатку и мы.

Просыпаемся задолго до рассвета. Стенки и потолок палатки изнутри покрыты белым пушистым инеем. Выползаем из спальных мешков, поеживаясь от холода. Прислушиваемся. Олени уже ревут. Выбираемся из палатки и сразу попадаем в холодную беспредельную тьму. Быстро разводим костер. Мечущиеся красноватые отблески огня заплясали на стволах ближних сосен и боках палатки. Наша стоянка сразу стала обжитой и уютной. Прихлебывая горячий чай, слушаем, считаем по голосам, записываем.

Когда посветлело на востоке, покидаем лагерь. Медленно поднимаемся к лугам. Под ногами хрустит замерзшая трава. Светает быстро. Уже зарозовел гребень хребта, тают, растворяются густые синие тени в ущельях. Наконец ослепительный сноп лучей брызнул из-за кромки дальних гор, и все вокруг: трава и листья, хвоя сосен и камни - заискрилось, засверкало тысячами маленьких солнц и радуг. Как яркие рубины, вспыхнули на мягком моховом ковре спелые ягоды брусники в темной глянцевой оправе кожистых листиков. Внимательно вглядываемся в каждую складку рельефа. Блеклый желто-серый фон лугов, казавшийся несколько минут назад безжизненным, вдруг ожил.

В небольшой ложбине около вытоптанного в траве точка стоит крупный олень. Время от времени он поднимает голову, кладет свои ветвистые рога на спину и издает хриплый отрывистый рев. Поодаль пасутся самки. Выше по склону из травы, как темные безлистные кусты, торчат рога лежащих животных. На поляне в березовом криволесье ходит одинокий самец. Временами он останавливается, яростно ломает и гнет рогами гибкие сучья берез и ив, роет передними ногами и рогами землю. В стороне пасется годовик с острыми, еще неразветвившимися рогами. Он еще молодой и не принимает участия в реве. На соседний хребет из-за склона стремительно выскакивает небольшой молодой олень и мчится вдоль склона мимо нас. Сразу за ним появляется второй, более крупный соперник. Убегающего спасают только ноги. Убедившись в бесплодности погони, догонявший остановился и, по-видимому вспомнив об оставленных без присмотра самках, трусцой побежал обратно и скрылся за хребтом. На противоположном гребне на фоне голубого неба пасется самка с олененком. Детеныш, почти догнавший ростом свою мамашу, еще не чувствует себя взрослым. Бросив щипать траву, он подходит к матери, встает на колени и, по-телячьи потыкавшись мордой в вымя, начинает сосать. Но в этот момент на хребет выбегают чем-то напуганные самки: одна, вторая, третья... Восемь голов. За ними, высунув язык и положив на спину рога, крупными прыжками мчится самец. Не останавливаясь и увлекая за собою мирно отдыхавшую пару, вся группа скрывается в лесу.

Высоко на скалах рассыпаны темные пятнышки. В бинокль определяем пасущихся серн.

Часам к восьми - десяти все животные постепенно из лугов спускаются в лес; рев стихает, чтобы к вечеру возобновиться с новой силой. К этому времени и мы должны перебазироваться на другой участок, в лес.

Через десять дней учет окончен. Район обследован, прослушан и просмотрен полностью. Учетный дневник заполнен записями. Можно отправляться обратный путь на Кишу.

Березовое криволесье уже не золотым, а прозрачным розовато-серым кольцом опоясывает темные пихтарники. Вдоль тропы на полуобнаженных кустах смородины еще сохранились одиночные кисти темно-красных кислых ягод. На опушках в зарослях иван-чая, покрытого сейчас пучками пуха разлетающихся по ветру семянок, вся земля перерыта, как лопатой. Это кабаны добывали свой излюбленный корм - корневища растений. На полянах трава истоптана и перемешана. Среди нее видны листья и поломанные стебли малины. Стоит их приподнять, как в нижней части закраснеют перезревшие, еле держащиеся на плодоножках плоды. Здесь медведь лакомился малиной; он объедал ее сверху, но не догадался заглянуть вниз.

В лесу полным ходом идет листопад; под ногами шуршат, желто-бурые буковые, желтые и красные кленовые листья. Начинают осыпаться трехгранные орешки бука. Куртины кавказской черники манят массой темно-синих, приятных на вкус ягод.

К реке Шише спускаемся на исходе дня. Воды в ней совсем мало. Сейчас здесь можно видеть форель, идущую вверх, к истокам реки, на нерест. Там, в неглубоких ручьях с менее бурным течением, самки отложат на дне ям небольшие кучки икринок, а самцы, полив их молоками, прикроют песком и мелкой галькой.

Тропа ведет нас лесом по южному склону. Воздух постепенно свежеет. Стихает оживленная трескотня черных дроздов. Сквозь редкие просветы в кронах проглядывают первые звезды. Тени от деревьев сливаются, и уже трудно отличить дальние предметы.

Проезжаем мимо фруктарников. Отпускаем лошадей вперед и затаиваемся вблизи одной из групп диких груш. Звери выходят на кормежку с наступлением темноты. Ждать долго не пришлось. Совсем рядом раздается громкое чавканье, сопенье, затем визг поросенка. Это стадо кабанов совершенно неслышно пришло сюда. За день почва под деревьями местами покрылась слоем опавших груш, и животные, найдя обильный корм, несколько теряют осторожность. Взрослые кабаны начинают толкать подсвинков, на минуту вспыхивают драки, но до серьезных сражений не доходит. Дело ограничивается только толчками и взвизгиваниями.

Внезапно чавканье смолкает, затем раздается громкое «ффф-ух... ффф-ух!» и шум убегающего стада. Что заставило кабанов так поспешно бежать? Оказывается, пришел медведь. Слышно, как на зубах зверя лопаются спелые груши. И кабаны, и медведи едят только улежавшиеся плоды. На этот раз медведя опередили, и на его долю их осталось очень мало. Но при обильном урожае плоды осыпаются непрерывно, и завтра снова вся земля здесь будет покрыта ими. А пока медведь медленно, с остановкой под каждой грушей, двинулся в лес в поисках буковых орешков.

На Кишинский кордон пришли уже в полной темноте. Над Пшекишем алмазом сверкает готовый опуститься за хребет узкий серп луны. Поперек реки легла серебристая дорожка.