Альпинизм

Дореволючионное развитие альпинизма

Снежный великан Эльбрус — одна из красивейших гор земного шара и самая высокая гора в Европе — гордо возвышается над Кавказским хребтом.

Еще в глубокой древности Эльбрус был известен жителям Кавказа и народам соседних с Россией стран. Каждая народность давала ему свое название, связанное с различными легендами об этой горе. Балкарцы, карачаевцы и родственные им тюркские народности называли гору Минги-Тау (Тысяча гор), а также Джин-Падишах (Царь Горных Духов). Черкесы—Аш-Гамахо (Священная гора). Персы — Эльброс (Высокая гора). Кабардинцы - Ошха-Махо (Гора Счастья). Грузины - Ял-Буз (Грива снега). А старинное русское название Эльбруса было Шат-Гора.

В произведениях древних авторов: Сенеки, Аристотеля и Овидия — мы нередко находим упоминания о красоте Кавказских гор. Посещали Кабардино-Балкарию и создали здесь в прошлом веке многие замечательные произведения известные поэты, художники и музыканты.

Живописна природа Кавказа. Но красоты Эльбруса в свое время были доступны лишь отдельным смельчакам.

В 1828 году кабардинец Киллар Хаширов пер-вымТнарушил покой царивших, по преданию, на Эльбрусе таинственных духов. Это было в июле 1829 года. Вместе с Килларом Хашировым шел и балкарец Ахия Соттаев. Он был вторым проводником экспедиции генерала Эммануэля. Однако Ахие не пришлось тогда взойти на Минги-Тау. Добравшись до седловины, Соттаев вынужден был возвратиться, чтобы повести вниз участников экспедиции - физика Ленца и казака Лысенкова, у которых уже не было сил продолжать восхождение. Киллар Хаширов единственный из участников экспедиции 1829 года достиг вершины Эльбруса.

«Пусть сей скромный камень передаст потомству имена тех, кои первые проложили путь к достижению поныне почитавшегося недоступным Эльбруса! Вершины же оного (Эльбруса) достиг только кабардинец Киллар», —

гласит надпись на русском и арабском языках на памятной доске, отлитой в том же 1829 году на Луганском чугунолитейном заводе. Она напоминает о первой победе над Эльбрусом за многие десятки лет до того, как на приступ горы двинулись прославленные асы альпийских клубов.

Так в начале XIX века возник альпинизм в России. Попытки подняться на Эльбрус предпринимались и раньше, но история, к сожалению, не сохранила о них подробностей.

Еще в 1817 году небольшой военный отряд попытался взойти на Эльбрус, однако погиб на подступах.

Взять восточную вершину Эльбруса Ахие Соттаеву удалось лишь через 39 лет. В течение этого периода не было ни одного восхождения. И только в 1868 году, когда бывшее Урусбиево (ныне Верхний Баксан) стало родиной нашего отечественного альпинизма, восхождения возобновились. Большая заслуга в этом принадлежит жившей здесь сто лет назад семье Урусбиевых и прежде всего Исмаилу Урусбиеву, образованному человеку, знатоку истории и музыки, а затем и его сыновьям, продолжившим его дело, - Наурузу и Сафару.

В 1857 году в Англии был создан Альпийский клуб. Председателем его стал путешественник и горовосходитель Дуглас Фрешфильд. Эльбрус давно привлекал его. В 1868 году он и альпинисты Теккер и Мур прибыли в Урусбиево. Они были первыми альпинистами Западной Европы, предпринявшими штурм высочайшей вершины Кавказа. Все они оказались бессильными перед белым исполином. Только местный горец Ахия Соттаев, знавший горы, как свой родной дом, провел группу Фреш-фильда на Эльбрус. В группе был и другой проводник— балкарец Даши Датосов.

Так наши соотечественники во второй раз вступили на восточную вершину двуглавого великана.

Перед отъездом Дуглас Фрешфильд подарил гостеприимному хозяину Исмаилу Урусбиеву тетрадь с описанием восхождения. Удивительную историю довелось пережить этой тетради. В руках многих людей побывала она. И в ней они оставили свои записи. Тетрадь стала летописью нашего альпинизма, свидетелем посещения маленького балкарского селения многими интересными, замечательными людьми, которые стали впоследствии гордостью нашей науки и культуры.

Восхищенный красотой и величием гор Кавказа, Фрешфильд уже в Англии написал книгу, назвав ее «Центральный Кавказ и Баксан». Западная вершина (5633 м) высочайшего в Европе пика, превосходящего Монблан более чем на 800 метров, оставалась по-прежнему непокоренной.

В середине июля 1874 года по Баксанскому ущелью к подножию Эльбруса следовал небольшой караван. В его составе были четыре иностранца — известный географ и путешественник Грове, его товарищи Уоккер, Гардинер и Кнубель. В гостеприимном Урусбиеве, где останавливались тогдашние горовосходители, караван стал лагерем. ИсмаилУрус-биев предложил Грове взять проводником ветерана гор А. Соттаева, которому в то время было уже 86 лет.

30 июля группа альпинистов, ведомая Ахией, впервые взошла на Западную вершину. Так покорился человеку седоглавый Эльбрус и были проложены пути на его вершины нашими первыми отечественными альпинистами Килларом Хашировым, Ахией Соттаевым и Даши Датосовым. Ахия Соттаев стал первым человеком в мире, покорившим обе вершины Эльбруса. Он был замечательным альпинистом, прославленным рыболовом, охотником. Соттаев прожил долгую, славную жизнь, умерев в возрасте 130 лет. Он пережил семерых российских «венценосцев» — от Екатерины II до Николая II.

В своей книге «Холодный Кавказ» Грове высоко отозвался об Ахие: «...этот замечательный охотник деревни Урусбиево, по всей вероятности, более всех других успел ознакомиться с окружающими долинами и горами... худощавый, крепкий и сильный, он... совершенно свободно поднимался по склонам гор, тогда как в действительности путь его был настолько труден, что обыкновенный человек едва ли в состоянии был следовать за ним, он же, в случае нужды, не убавляя шага, мог совершить довольно большой переход». Признательный Грове подарил Согтаеву свою подзорную трубу. Ахия Соттаев (1788—1918) был одним из лучших альпинистов того времени.

В конце 70-х годов в верховьях Баксанского ущелья работал академик Российской Академии наук Г. В. Абих, крупный геолог, работы которого по геологии Кавказа до сих пор не потеряли научного значения. В 1883 году геологическое строение ледников Эльбруса изучал замечательный русский географ и геолог, профессор Петербургского университета, член Русского географического общества И. В. Мушкетов, человек, лично знакомый с Карлом Марксом. Он также был гостем Урусбиевых.

В 1884 году восхождение на Эльбрус совершил Мориц Дешин в сопровождении балкарца-охотника Терболаева.

В последующие годы (1875—1890) на Эльбрус поднялись еще четыре группы иностранцев в сопровождении местных проводников-балкарцев.

В 1890 году военный топограф А. В. Пастухов и его спутники - казаки Хоперского полка Д. Мернов, Д. Нехорошев и Я. Таранов - совершили воcхождение на Западную Вершину Эльбруса. Взой-дя на Эльбрус вскоре после подъема на Казбек в 1889 году, Пастухов привлек к себе внимание как мужественный и бесстрашный человек.

В сентябре 1896 года кавказская пресса заговорила о новом подвиге Пастухова. Его имя вторично было вписало в летопись отечественного альпинизма. Сам он рассказал об этом своем восхождении в очерке, напечатанном в июльском номере литературного приложения к «Ниве» за 1897 год.

Пастухов живо рисует свой путь вместе ее студентом В. И. Воробьевым от Пятигорска по Бак-санскому ущелью до села Урусбиево. где их радушно встретил старшина селения Науруз Урусбиев. Он помог нанять в селе четырех носильщиков — Акаша Тилова. Хаджи Залиханова, Бачая Урусбиева и Сеида Курданова. Два носильщика, по условию, должны была остаться с вещами на полпути, а два других - сопровождать Пастухова и Воробьева до самой вершины.

Верхом выехали они к Терсколу и после ночлега с утра направились к леднику Азлу. Скоро пришлось спешиться и выйдя к фирновому полю, расположиться ночевать среди скал. Тут остались два носильщика. Дальше пошли вчетвером. Но скоро Воробьев стал жаловаться на упадок сил, головокружение, он выронил палку, зашатался и упал на руки носильщиков. Пастухов решил отправить Воробьева вниз с Акашем Тиловым. С утра, как только вернулся Акаш Тилов, снова продолжали восхождение, оставив все лишние вещи и бурки. Подъем по фирновому полю становился все круче, надо было подвязать «кошкн». Горная болезнь настигла также Хаджи Залиханова, и его пришлось оставить у каменной гряды, служившей Пастухову приютом в 1890 году.

Теперь спутником Пастухова остался один Акаш Тилов. Погода ухудшилась. Вершина Эльбруса окуталась темной непроницаемой тучей. Загудела вьюга. От ураганного ветра захватило дыхание и приходилось поминутно останавливаться, чтобы перевести дух и протереть глаза. Взошедшему в 1896 году на Эльбрус Акашу Адуховичу Тилову сам Пастухов в очерке «Казбек и Эльбрус», опубликованном в 1897 году в ежемесячных приложениях к «Ниве», отдал дань признательности. Акаш Тилов по праву разделяет с Пастуховым лавры покорителя Эльбруса в 1896 году.

Восхождение 1896 года на Восточную вершину Эльбруса было последним альпинистским подвигом А. В. Пастухова. Осенью 1889 года он умер в Пятигорске, завещав похоронить себя на вершине Машука. Прах первого русского альпиниста, завоевателя Западной и Восточной вершин Эльбруса, покоится на виду у любимых им гор. Издалека виден каменный обелиск, сооруженный в 1903 году на могиле А. В. Пастухова. А. В. Пастухов был первым человеком, поднявшимся с научной целью на обе вершины. Он составил первую физическую карту Эльбруса и провел на нем метеорологические наблюдения.

Начиная с 1890 года на Кавказе наряду с иностранцами восхождения совершали и русские альпинисты: Кавтарадзе, Н. Поггенполь, Б. Орловский, Я. Н. Фролов, П. Г. Лысенко, Д. Щербаков, В. В. Дубянский, Дымистарашвили, М. П. Преображенская, А. В. Раковский, К. Лужин, С. Успенский, Булыгин, Христианов, Панютин и многие другие.

Эти пионеры русского альпинизма предприняли ряд первовосхождений и восхождений на многие вершины Кавказа, в том числе на Эльбрус и Казбек в дореволюционное время, не имея почти никакой материальной поддержки со стороны царского правительства.

В первые годы пребывания на Северном Кавказе Сергей Миронович Киров с увлечением занимался альпинизмом. После восхождения на Казбек С. М. Киров со своими спутниками из «Горного клуба» начал готовиться к штурму Восточной вершины Эльбруса. Для тренировки и закалки он нередко выходил в горы один, беря с собой лишь проводника. После восхождения на Казбек он пишет в местной газете «Терек», как неустроен, неорганизован альпинизм в царской России, как далек он от широких народных масс. С восторгом рассказывает Сергей Миронович о чувствах, которые охватывают человека, достигшего вершины:

«Какой простор! Какая очаровательная красота во всех этих снежных гигантах, мощно возвышающихся к небу! Какое разнообразие цветов и тонов в этих скалистых утесах бесконечной цепи гор, теряющейся где-то далеко, далеко! Как глубоко все это трогает душу и сердце человека. Им овладевает такое чувство восторга, описать которое — сверх человеческих сил».

Николай Тихонов, выдающийся советский поэт, посвятил С. М. Кирову стихотворение «Грузинская весна»:Не сокрушить их,
Вихрю не смести,
Уже вершина,
Дальше нет пути.
Снежок, пыля,
Летит в ущелий дым,
Какая земля
Раскрылась перед ним?
Встает Эльбрус,
Весь залитый огнем,
Как будто куст
Костров горит на нем...

Красота Эльбруса покорила восходителя, и в 1911 году Киров решает подняться на него. 25 июля 1911 года из Владикавказа для восхождения на Эльбрус выехали члены Владикавказского горного клуба: С. М. Миронов, Б. К. Далгат и П. Г. Лучков. Альпинисты добрались по железной дороге до станции Солдатская, откуда на лошадях направились в Баксанское ущелье.

Познакомимся с путниками поближе.. Под именем С. М. Миронова выступал в печати и состоял в общественных организациях Сергей Миронович Киров. Сибирская полиция разыскивала его как обвиняемого по делу Томской подпольной типографии РСДРП. Переехав во Владикавказ, он сотрудничает в легальной газете «Терек», используя в условиях царской цензуры все возможности для того, чтобы нести в массы марксистско-ленинское учение, направляя весь свой опыт партийного организатора на создание вместо разгромленной жандарма ми в годы реакции новой большевистской организации на Тереке. Туризм и альпинизм были для него прежде всего средством для более близкого знакомства с народами Северного Кавказа.

Его спутник Павел Григорьевич Лучков - конторщик газеты «Терек», так же, как и Киров, преследовался царскими жандармами. Это был вовсе не П. Г. Лучков, а Иван Спнридонович Моторный. В 1905 году военный моряк Моторный, машинист эскадренного миноносца «Георгий Победоносец» призывал экипаж присоединиться к восставшим матросам броненосца «Потемкин». Матросы помогли ему скрыться от охранки, и военно-полевой суд осудил его заочно. С Кировым его связывала тесная дружба.

Другой спутник — вполне респектабельный. «благонадежный» Д. К. Далгат, владикавказский присяжный поверенный, имел обширную клиентуру среди горцев и был прекрасно осведомлен о бесправии и нищете, царящих в аулах и селениях. Его осведомленность, широкие связи и знакомства умело использовал С. М. Киров. Несомненно, не кто иной, как юрист Далгат, познакомил С. М. Кирова с кармовским народным юристом и просветителем Талибом Кашежевым, через которого затем Киров устанавливал нужные для дела партии связи в Кабарде и Балкарии.

В поход на Эльбрус Д. К. Далгат шел, прекрасно снаряженным, имел даже фотоаппарат. 27 июля утром Сергей Миронович и его спутники прибыли в Урусбиево. Здесь в течение двух дней шли приготовления альпинистов к подъему, в чем оказывал им содействие Н. И. Урусбиев, который, как и его отец, превратил селение в своеобразный туристско-альпинистский центр. Он содержал целый штат проводников, носильщиков, предоставлял жилые помещения, питание, снаряжение, вплоть до фаэтонов, линеек и верховых лошадей. Н. И. Урусбиев был членом Кавказского Горного Общества и с успехом торговал экзотикой и красотами горных пейзажей. Особенно высокие доходы давали ему иностранные туристы и военное ведомство.

29 июля с двумя проводниками - Сеидом Хаджиевым и Джиджу Хаджиевым - путники направились к низовьям ледника Азау. Здесь к ним присоединился еще один член экспедиции — ветеринарный врач В. В. Егоров. Каждый из них сам нес свои вещи и снаряжение. Через Кругозор и ледник Сары-Кол-Баши, по пути, открытому Р. Р. Лейцингером (швейцарский альпинист, почетный председатель Кавказского горного общества), альпинисты 30 июля в 10 часов 30 минут утра достигли фирновых полей. Около двух часов дня начался снегопад, который через два часа усилился настолько, что «дальнейшее передвижение становилось невозможным», и экспедиции пришлось, не дойдя до скал Приюта одиннадцати (Киров называет это место «Одиннадцать юрт»), остановиться на ночлег.

31 июля в 3 часа 30 минут утра при совершенно безоблачном небе двинулись в дальнейший путь.

Около 10 часов утра экспедиция разбилась на две группы: С. М. Киров и П. Г. Лучков с проводником Сеидом Хаджиевым пошли вперед, а Д. К. Далгат и В. В. Егоров с проводником Д. Хаджиевым — по их следам. В два часа дня группа С. М. Кирова достигла Восточной вершины, где пробыла около двадцати минут. На вершине они нашли забытый казаком из Пятигорска ледоруб и полотенце с фамилиями участников предыдущего восхождения. Полотенце альпинисты взяли с собой. Группе Д. К. Далгата не пришлось подняться на вершину: у них заболел проводник, да и сами они почувствовали себя плохо. В 4 часа 40 минут дня восходители достигли ночлега, где взяли оставленные теплые вещи и в 9 часов вечера спустились в Азау.

На следующий день они прибыли в Урусбиево. Так закончилось восхождение С. М. Кирова и его товарищей на Эльбрус. Мужество и отвага, настойчивость в достижений поставленной цели, исключительная выносливость и чувство товарищества, проявленные Сергеем Мироновичем Кировым во время восхождения на Эльбрус, были и остаются предметом восхищения всех альпинистов. Этот его спортивный подвиг был поистине легендарным, как и вся его жизнь, до конца отданная великому делу борьбы за торжество идей коммунизма.

В 1912—1913 годах С. М. Киров часто бывал в Кабарде и Балкарии, приезжал сюда под видом альпиниста или охотника. Поднимался на вершины. На одной из скал у Кинжала высек даже отметку: «Киров, 1913 г.».

Его влекли в горы не только страсть охотника и альпиниста, но, главным образом, интерес к жизни горцев. Он налаживал и укреплял партийные связи, беседовал с бедняками.

Первая мировая война и февральская революция приостановили развитие альпинизма в России. С 1888 по 1917 год Русское Горное Общество смогло построить на склонах Эльбруса только однe хижину, рассчитанную на пять человек. Нарзанные источники, целебные грязи, горы и леса оставались нетронутой целиной. Даже местные жители—балкарцы в Приэльбрусье не могли в полной мере пользоваться дарами здешней природы.

На Северном Кавказе после его покорения царскими властями был установлен жестокий режим. Всюду творилось беззаконие. «Для примера достаточно вспомнить,— пишет Коста Хетагуров в статье «Неурядицы Северного Кавказа» — не особенно давний случай с балкарским селением Нальчикского округа после гибели известного английского альпиниста с его проводником, кажется, швейцарцем, при переходе его через Главный Кавказский хребет. Небольшое селение было заподозрено в укрывательстве предполагаемых убийц иностранцев и подвергалось строжайшей экзекуции. И только, когда специально для этого снаряженная английская экспедиция отыскала в расселине одного ледника трупы несчастных альпинистов, удостоверила через Главное Кавказское Управление, что нет ни малейшего намека, чтобы последние могли стать жертвою преступления, с балкарцев была снята опала. Но это было уже после того, как они выдержали четырехмесячную экзекуцию...».

Ненависть к царю Александру I привела А. И. Якубовича — одного из декабристов — на Кавказ. Его жизнь на Кавказе с 1818 по 1824 год прошла в боевых подвигах. Солдаты, как пишет А. П. Ермолов, прозвали «дырой Якубовича» узкую щель в скале у верховьев Баксана, через которую застрявшего в ней во время похода офицера пришлось вытаскивать за ноги. По узкой тропинке, нависшей над Баксаном, сам Ермолов тогда «некоторое расстояние переправлялся не иначе, как ползком, ибо кружилась голова от вида волн Баксана, кипящих под ногами».

Еще во второй половине XIX века альпинисты многих стран Еропы, накопив опыт восхождения на вершины Альп, стремились к тогда еще мало исследованной цепи Кавказских гор. Англичане, немцы, австрийцы, швейцарцы, французы, равно как и представители других стран, проходили Кавказские перевалы, покоряли вершины. Правда, далеко не все их попытки завершались успехом. Но, тем не менее, Кавказ оставался магнитом для горовосходителей. Они преодолевали большие расстояния, шли на значительные затраты для того, чтобы попасть на далекий для них Кавказ.

В отличие от руководителей Русского Горного Общества, главным образом представителей господствующих классов, демократическая часть его членов, несмотря на скудные средства, изучала горы своего края, поднималась на вершины и перевалы.

Вот как описывает это время один из старейших русских альпинистов Я. И. Фролов:

«Был 1911 год. Летом этого года я впервые поднялся на Восточную вершину Эльбруса... Слух о моем восхождении пошел по городу. Казалось бы, ничего зазорного или внушающего подозрения в этом факте нет. Можно и нужно было только порадоваться тому, что и русский поднялся на высочайшую вершину Европы. Мое восхождение обсуждалось, по-видимому, не только среди жителей Пятигорска, но и в полиции.

В один из дней полицейский пристав срочно вызвал меня в свою канцелярию и начал разговор о том, что по городу ходит много слухов о моем подъеме на вершину Эльбруса, был ли я там действительно, а если я там был, то чем могу это доказать, Мне пришлось подтвердить факт моего подъема на вершину Эльбруса. Что же касается доказательств этого подъема, то я предложил полицейскому приставу самому подняться на Восточную вершину Эльбруса и снять с ледоруба, оставленного П. Г. Лысенко на вершине, полотенце, укрепленное на нем. Разговор, скорее полицейский допрос, закончился кратким, но многозначительным замечанием пристава: «Смотрите!». Эту реплику я понял так, что «подъем на Эльбрус — дело не совсем желательное в политическом отношении. Похоже на анекдот, но это факт. Таковы были взгляды царской администрации на альпинизм. Можно с уверенностью сказать, что развитием этого вида спорта царское правительство не интересовалось».