«Эльбрусская летопись»

Трагедия на Эльбрусе

За годы освоения Эльбруса были и человеческие жертвы. Двадцать один альпинист заплатил жизнью за пренебрежительное отношение к опасностям горы, которая не прощает никаких, даже самых малых ошибок.

Очень важна тщательная подготовка к проведению зимних восхождений на его вершины, ведь зимой температура на Эльбрусе резко падает и нередко доходит до —40, —50 градусов. В состав группы должны входить только спортсмены, обладающие опытом летних эльбрусcких восхождений и владеющие хотя бы минимумом горнолыжной техники.

Особого внимания заслуживает трагедия на Эльбрусе, происшедшая в марте 1936 года. Об этом можно бы и не писать, но автор считает своим долгом предупредить о том, что не следует легкомысленно готовиться к такому ответственному делу, как зимнее восхождение на Эльбрус.

Комсомольцы Эльбрусского района в марте 1936 года решили провести зимнее восхождение. Из всех селений Баксанского ущелья пригласили желающих принять в нем участие. Подавляющее большинство будущих участников не имело ни малейшего представления о горовосхождениях. На всю группу, состоящую из 33 человек, имелось только четыре проводника и ни одного инструктора альпинизма. Начальником похода был назначен секретарь райкома ВЛКСМ Мурат Мамукаев.

Погожим днем прибыли на «Приют одиннадцати», чтобы пройти акклиматизацию и альпинистское обучение. Наскоро учились ходьбе на кошках, способам страховки веревкой, движению в связках, пользованию ледорубом, вырубанию ступеней и прочим «азам», необходимым при любом восхождении.

Восхождение началось на рассвете 17 марта. Погода благоприятствовала подъему — мороз не более 20 градусов, ветра нет, небо ясное и безоблачное. Дойдя до седловины, разделились на две группы—27 человек пошли на восточную вершину, шесть — на западную. Подъем закончился благополучно, на вершинах водрузили знамена райкома комсомола и оставили памятные записки.

Спускаться оказалось гораздо труднее. Ведь при подъеме человек идет медленно, кошки под тяжестью его тела глубоко врезаются в лед и надежно держат, перед альпинистом ледяной склон, уходящий вверх, не кажется страшным. При спуске картина резко меняется: склон уходит куда-то в глубину, взоры невольно устремляются вниз, где далеко под ногами виден весь предстоящий путь. Ледяные склоны, скользкие и ненадежные, блестят на солнце. В человека закрадывается страх, кажется, что зубья кошек не выдержат тяжести его тела. Он нерешительно опускает ногу на склон, и кошки действительно плохо держат. А надо делать как раз обратное: с силой и решительностью «вбивать» кошку, тогда все ее зубья надежно врезаются в лед.

Группы двигались по семь и восемь человек. Передний и задний связались узлом «проводника» (один из способов альпинистской обвязки), остальные были прикреплены к веревке скользящими карабинами. Связки спускались в некотором отдалении друг от друга. Одна, состоящая из физически более выносливых ребят, уже достигла «Приюта Пастухова», а последняя только вышла из седловины.

Когда одной из связок оставалась сотня-другая метров до «Приюта Пастухова», у Аубекира Курданова, шедшего последним, «разболталась» кошка. Он поскользнулся, упал и быстро заскользил по льду, своей тяжестью сшиб идущую впереди Рахимат Хусейнову, потом других, и вот все семь человек полетели на скалы. Проводник Исмаил Джаппуев, идя со своей группой несколько ниже и в стороне, услышал крики, оглянулся и, отвязавшись от общей связки, бросился наперерез сорвавшимся, пытаясь их задержать. Он понимал, что это вряд ли удастся, но чувство товарищества заставило его, рискуя жизнью, спасать других. Героический поступок Исмаила не предотвратил катастрофы: его сбили с ног, и вот уже восемь человек стремительно летят на скалы, нанося друг другу ранения острыми кошками и ледорубами.

За этой жуткой картиной с ужасом наблюдали зимовщики с «Приюта девяти». Сорвавшиеся альпинисты перелетели через скалы «Приюта Пастухова» и скрылись от взоров за перегибом склона. Не сговариваясь, все бросились на помощь.

За тридцать минут зимовщики поднялись к месту катастрофы. Глазам предстала картина, от которой кровь леденела в жилах. На склоне, невдалеке от нижних скал «Приюта Пастухова», без движения лежали сорвавшиеся. Некоторые стонали и взывали о помощи. На льду, по пути их падения, кровавые следы, обломки ледорубов, сорванные во время падения кошки, обувь и окровавленная одежда...

Три альпиниста оказались мертвыми, остальные сильно изуродованы, некоторые находились без сознания. Живым оказали первую помощь и стали спускать их на метеостанцию. Погиб Исмаил Джаппуев, которого удалось узнать только по остаткам одежды. Очевидно, он принял на себя первый удар о скалы, остальные перелетели через него и остались живы. Среди погибших были также Аубекир и Рахимат. Хотя внешне они выглядели не так жутко, как Исмаил, но головы у них в нескольких местах пробило зубьями кошек.

О катастрофе сообщили по радио в Тегенекли. Уже ночью пришел спасательный отряд, возглавляемый представителем обкома партии М. И. Звонцовым и опытным проводником Юсупом Типовым. Врач оказал пострадавшим посильную медицинскую помощь. Затем их перевезли вниз в больницу. Несмотря на принятые меры, в пути скончался Хасан Таймазов, так и не пришедший в сознание с момента срыва.

Спускать пострадавших вниз по ледникам и снегам было очень трудно. Малейшее сотрясение или толчок причиняли им мучительную боль, поэтому приходилось транспортировать пострадавших чрезвычайно осторожно. Несмотря на то, что больных уложили в сани, сделанные из лыж, и спуск начали рано утром, в Терскол удалось доставить пострадавших только поздно вечером.

Погибших похоронили в Баксанском ущелье, а на первой поляне «Старого Кругозора» высекли на громадном камне имена и дату гибели восходителей.

Так жестоко Эльбрус покарал тех, кто, хотя и невольно, осмелился пренебречь правилами восхождения. Детальный анализ этого случая показал, что организаторы восхождения допустили ряд ошибок, которые и привели к гибели альпинистов.

Первая же из них и, пожалуй, самая основная — это отсутствие инструкторов альпинизм! а. Группой руководили проводники, не имевшие достаточной альпинистской подготовки.

Вторая серьезная ошибка — неверный подбор участников. Нельзя было отбирать для такого серьезного мероприятия людей, не занимавшихся ранее альпинизмом, а значит, не имевших никакого понятия о серьезности данного восхождения. Одного желания подняться на Эльбрус зимой мало, абсолютно необходимы навыки горовосхождений даже для тех, кто родился и вырос в горах.

Третья—это обучение «азам» альпинизма непосредственно перед восхождением. Участники не успели (да и не могли успеть) как следует освоить технику передвижения на кошках по крутым ледяным склонам, а проводники не проследили за успеваемостью своих подопечных, не знали слабых и сильных сторон каждого участника.

Четвертая ошибка — связка из семи и более альпинистов. Это недопустимо. Связываться должны не более трех человек. Тогда инструктор имеет полную возможность все время держать под контролем своих участников и своевременно, на ходу, исправлять допущенные ошибки.

Наконец, последняя—это неправильная тактика движения, примененная проводниками. Наиболее слабым из сорвавшихся был Аубекир Курданов. Еще при подъеме на вершину он чувствовал себя плохо, а его поставили последним в связке. При спуске наиболее слабых надо пускать первыми, это позволяет инструктору все время наблюдать за их движением. Если бы Курданов шел первым, то при срыве его задержали бы товарищи.

Место инструктора при подъеме на любую вершину впереди, а при спуске — сзади связки, тогда все моменты спуска перед глазами. Если бы это было учтено и восхождение совершалось тактически правильно, трагедии бы, безусловно, не произошло.

Летом того же года я неоднократно поднимался на Эльбрус, сопровождая учебные группы «рот-фронтовцев», причем мне и моему другу Саше Глуховскому частенько приходилось выполнять роль «подопытных кроликов» — ЭКНЭ испытывала на нас различные глетчерные (глетчер — ледник) мази, которые должны предохранять лицо на больших высотах от ультрафиолетовых лучей и солнечных ожогов. Изобретатели-фармацевты' мазали наши лица различной мазью с препротивным запахом. Все это мы безропотно сносили, успокаивая себя тем, что страдаем мы не напрасно и наконец будет найден нужный рецепт мази, которая очень пригодится нашим альпинистам при высотных восхождениях в будущем.

Встречные альпинисты при виде наших размалеванных физиономий, покатывались со смеху, но нам было отнюдь не смешно, особенно, когда дурно пахнущая мазь таяла на лицах и попадала в рот. Мы усердно отплевывались, проклиная тот час, когда согласились на опыты.

Вспоминается, как после одного из них наши лица покрылись волдырями. Мы торопились скорее спуститься с вершины и поколотить «изобретателя» — одного из сотрудников экспедиции. Тот издали увидел результаты действия своего «прекрасного рецепта», наши грозные решительные физиономии и, явно опасаясь, срочно удрал в Терскол. На Эльбрусе он больше не появлялся.

В конце концов состав глетчерной мази несколько улучшился, она уже не уродовала лица, но и не полностью предохраняла от солнечных ожогов. По нашему общему мнению нет никакой надобности натираться при восхождении в жаркие дни. Вполне достаточно намазать кончик носа, наиболее страдающий от солнца, и надбровье обычной зубной пастой, а губы помадой, чтобы предохранить их от раздражений и нарывов. Загоревшее лицо быстро придет в нормальное состояние при спуске в зону растительности.

Лето 1936 года и ряд последующих лет я посвятил спортивному альпинизму. На многих вершинах разной категории трудности и перевалах высшей трудности удалось в то время побывать. То, что когда-то мне, новичку, казалось недосягаемым и невозможным, после упорной учебы стало не столь трудным. За эти годы окончил две специальные школы: одну — младших инструкторов альпинизма, другую — работников горноспасательной службы.

Побывал я и на Западном Кавказе, в Домбайском районе. На многих вершинах этого интересного альпинистского уголка Кавказа — Белала-кая, Эрцог, Восточная и Западная Джугутурлючат, Птыш, Передняя и Задняя Чотча и некоторых других остались мои записки, или, как говорят альпинисты, «визитные карточки», о совершенных восхождениях, датированные концом 1940 года. Они пролежали на вершинах несколько грозных военных лет и были сняты в послевоенные годы.

Отдых в Приэльбрусье