Кавказское оружие М. Ю. Лермонтова

В мае 1995 года в коллекцию музея-заповедника «Тарханы» поступил предмет, по легенде принадлежавший М. Ю. Лермонтову. Это половинка рукояти турецкого ятагана конца XVIII — 1-й половины XIX веков. Рукоять восточно-анатолийского типа, железная, с напаянным тонким серебряным листом, украшенным гравировкой и чернью. Орнамент растительный, стилизованный, симметричный: по центру сверху вниз размещен черновой стебель, в середине его расположен круг с шестиконечной звездой, в центре ее восьмилепестковая розетка; в обе стороны от стержня симметрично расходятся завитки с листьями. Остальная часть заполнена более мелкими завитками, листьями, насечкой. Рукоять выполнена в виде прямого стебля, расширяющегося кверху в виде клюва и образующего два выступа. Замонтирована на мраморную плитку.

Был передан в музей вдовой И. Л. Андроникова В. А. Андрониковой; к Андроникову он поступил от тамбовского краеведа Н. А. Никифорова в 1962 году с таким сопроводительным письмом: «Дорогой мой Ираклий Луарсабович! Посылаю Вам с дочерью одну из «половинок» рукоятки оружия (кавказского), принадлежавшего М.Ю. Лермонтову, хранившегося после его гибели у бабушки. В 1919—1920 году клинок был выброшен, а рукоятку «поделили» сестры. Мне удалось найти только одну половинку. Распорядитесь по своему усмотрению. Эта вещь по праву принадлежит Вам — как лучшему другу М. Лермонтова. Всегда Ваш Н. Никифоров»¹.
В ответ на просьбу сообщить все, что касается описываемого предмета, 90-летний ослепший и больной Н. А. Никифоров написал: «Время стерло подробности получения полручки сабли, — как мне помнится, — серебряной с чернью, изготовленной кавказскими мастерами...
Через мои руки, перед глазами и перед памятью прошел не один десяток предметов истории. Едва припоминаю рассказ передававшего или передавшей, что клинок в первые годы революции был выброшен в колодец, а ручка поделена между сестрами, может быть просто между родственниками. Кто и когда укрепил ее на мрамор? — вспомнить не могу ни при каких обстоятельствах.
В Тамбове до сих пор ходит рассказ о том, что от одного к другому коллекционеру передается сабля М. Ю. Лермонтова. Как она попала в Тамбов? — неведомо...
Возможно, у Михаила Юрьевича было несколько сабель; вспомните этот период, когда ковры настенные сплошь были увешаны холодным оружием. Это увлечение, возможно, не миновало и Лермонтова... Человек он был состоятельный и романтик»².
Действительно, в лермонтовское время увлечение восточными предметами и в особенности оружием, поскольку военное дело, военная карьера были весьма престижными, являлось массовым. Описывая кабинет Печорина в Петербурге, М.Ю. Лермонтов в романе «Княгиня Лиговская» пишет: «На полу... разостлан был широкий... ковер, разрисованный пестрыми арабесками, — другой персидский ковер висел на стене... и на нем развешаны были пистолеты, два турецкие ружья, черкесские шашки и кинжалы»³.
В повести «Кавказец» о русском офицере, едущем в действующую армию на Кавказ, Лермонтов пишет: «Он еще в Петербурге сшил себе ахалук, достал мохнатую шапку и черкесскую плеть на ямщика. Приехав в Ставрополь, он дорого заплатил за дрянной кинжал и первые дни, пока не надоело, не снимал его ни днем, ни ночью»⁴.
Едущий на Кавказ» в действующий отряд по казенной надобности" офицер Печорин имеет при себе «шашку в серебряной оправе» и «дагестанский кинжал».
Сослуживец Лермонтова А. И. Цейдлер, командированный «в отдельный Кавказский корпус... для участия в военных действиях против горцев», сразу же по прибытии в Тамань купил у татарина «прекрасную шашку и кинжал»⁵.
Живя на Кавказе, поэт пользовался предметами восточного происхождения, у него было восточное оружие, одежда. В «Описи имения, оставшегося после убитого на дуэли Тенгинского пехотного полка поручика Лермонтова», составленной 17 июля 1841 года, в числе прочего значатся: черкеска простого темного сукна, бешмет белый коленкоровый, халат бухарский кашемировый, халат малашовый на меху крымских мерлушек, персидский войлок цветной двойной, калмыцкий ергак⁶, «одеяло персидское наподобие скатерти пестрое большое», «седло черкесское простое с прибором», «полусабля с серебряным темляком»⁷, «пистолет черкесский в серебряной обделке с золотою насечкою в чехле азиатском», «кинжал с ножиком с белою ручкою, при нем поясок с серебряным с подчернию прибором 16 штук и жирничка⁸ серебряная же», «шашка в серебряной с подчернию оправе с портупеею, на коей 12 пуговиц серебряных с подчернию».
Часть восточных вещей, принадлежавших Лермонтову, сохранилась. В фондах Пушкинского Дома в С-Петербурге хранится кинжал дагестанской работы «кама», привезенный поэтом из второй кавказской ссылки и в последний приезд в Петербург подаренный им А. А. Краевскому. Именно этот кинжал служил Лермонтову при столкновениях и стычках с врагами. «По словам Краевского, Лермонтов отбивался им от трех горцев, преследовавших его около озера между Пятигорском и Георгиевским укреплением».
Кинжал в ножнах. Рукоять слоновой кости с набалдашником на двух заклепках в форме шестилепестковых розеток. Заклепки серебряные с чернью.
Клинок обоюдоострый со сквозным круглым отверстием у основания. На клинке золотая насечка — монограмма «А. К.» (начальные буквы имени и фамилии Краевского) и два золоченых клейма мастера.
Ножны деревянные, снаружи покрыты зеленым бархатом, внутри красным сафьяном, с серебряным галуном. Устье с петлей и наконечник серебряные, украшены черненым узором: стилизованный растительный орнамент.
Там же хранятся кавказский пояс с набором из серебра с чернью дагестанской работы, подаренный Лермонтовым Арнольди А. И., и шашка серебряная с чернью дагестанской работы — возможно, именно та, что значится в "Описи имения..." под № 88 "шашка в серебряной с подчернию оправе".
Пояс черного цвета, кожаный. Серебряный прибор состоит из пряжки с петлей, наконечником, подвесной пластиной с отверстиями для крепления оружия и двумя гранеными заклепками — ими прикреплен к поясу сальник (жирничка) в виде прямоугольной серебряной коробочки, украшенной чернью: стилизованный растительный орнамент. Таким же узором украшены все серебряные детали прибора. Под сальник к поясу пристегнут кожаный подклад красного сафьяна, подбитый мелком и обшитый по краям серебряным галуном.
Наибольший интерес представляет принадлежавшая поэту шашка, так как она именная, т. е. выполнена на заказ и на ней указано имя владельца. Шашка в ножнах, рукоять шашки с раздваивающимся набалдашником, серебряная, украшена черненым узором: растительный орнамент в виде цветка розы с листьями, по фону более мелкий рисунок.
Клинок стальной, изогнутый, с обеих сторон украшен гравировкой: скачущий всадник с занесенной над головой шашкой, птица на ветке, человеческие головы в головных уборах, напоминающих венцы (птица в соединении с изображением царствующих особ встречалась первоначально на оружии как символ могущества и власти, позднее — как пожелание счастья и удачи), звезда и полумесяц, исполненные золотой насечкой, гравированные надписи.
Ножны деревянные, покрыты черной шагреневой кожей. Устье, наконечник, две обоймицы с кольцами — серебряные, украшены тем же черненым растительным узором, что и рукоять. Лицевая сторона устья украшена черненым узором розы, в центре ее той же чернью выполнен герб рода Лермонтова: рыцарский шлем с короной над щитом и две ветви по сторонам; на щите инициалы "М. Л." славянскими буквами. На внутренних сторонах выгравировано: "Михаила Лермонтова". (Описание лермонтовского оружия дано по книге: описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского дома. АН СССР, М. — Л., 1953)⁹.
Из восточных вещей поэта, привезенных с Кавказа, в Пушкинском доме хранятся также обер-офицерские эполеты и чувяки черкесского фасона.
Большая часть восточного оружия, принадлежавшего Лермонтову, разошлась по родственникам, друзьям и затерялась. Многие вещи Лермонтова после его гибели хранились в Тарханах; со временем бабушка раздала их родным и знакомым на память о внуке. Не исключено, что хранился в Тарханах и принадлежавший Лермонтову ятаган.
Ятаган — холодное колющее и рубящее оружие, обоюдоострое, употребляемое в Азии и на Кавказе, составляет середину между саблей и кинжалом. В Персии ятаган был распространен под названием "кама". В Турции он служил главным оружием янычар — воинов существовавшего до 1826 года турецкого войска. На Кавказе, тем более среди русских офицеров, слово "ятаган" было малоупотребляемо — чаще его называли полусаблей или кинжалом. Поэтому вполне возможно, что производившие "Опись имения..." под № 83 назвали ятаган полусаблей.
Подобные ошибки в названии и описании принадлежавшего Лермонтову оружия встречаются. Так, в книге Ю. Елец "История лейб-гвардии Гродненского полка" указано, что Лермонтов подарил А. И. Арнольди "черкесский пояс из черкесского серебра". Сам Арнольди так описывает пояс в своих заметках: "Я храню и доселе черкесский пояс... с серебряной жирничкой" покойного"¹⁰.
По последней научной атрибуции описание звучит так: "Кавказский пояс М.Ю. Лермонтова... черный кожаный с серебряным прибором... по серебру чернь дагестанской работы"¹¹.
То есть, кавказский пояс оказался не черкесской, а дагестанской работы. И это при том, что А.И. Арнольди был военным и служил на Кавказе. Так же ошибочно серебряная жирничка при поясе была названа пороховницей.
Оружие на Востоке имело огромное значение. Для воинственных народов, населяющих кавказские и азиатские страны, оно было не только средством вооружения — хотя, конечно, в этом состояло его главное назначение. Производство оружия у горцев было высоко развито издавна. Изготовленное известными мастерами, отделанное серебром и золотом, оно имело само по себе высокую материальную ценность, служило предметом торговли, обмена, входило в плату за невесту, использовалось в важных расчетах. Каждый горец с 20 до 60 лет считался воином и обязан был иметь полное вооружение. Оружию воин придавал первейшее значение. "Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре", — сказано у Лермонтова в повести "Бэла" о Казбиче¹² (выделено мною — В.У.) Бывалый кавказец Максим Максимыч с презрением отзывается об осетинах: "Преглупый народ... ничего не умеют... и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь" (выделено мною — В.У.)¹³.
Изготавливалось оружие практически в любом селении, но существовали и специализированные центры: Кубачи, Амузги, Казанище и др.; они славились далеко за пределами Кавказа. С другой стороны, большой популярностью на Кавказе пользовались западно-европейские и азиатские клинки. Рукояти и ножны к ним делали кавказские умельцы, при этом отделка их отличалась изяществом и высоким мастерством. Чаще всего это было серебро с гравировкой, чернью и позолотой — наиболее популярный вид отделки оружия в XVIII—XIX веках. Чернью по серебру наносились оригинальные узоры, чаще всего стилизованные растительные орнаменты. По-кубачински назывались "тутта" и "мархарай", в других местах иначе. Два эти узора были основными. "Мархарай" ("заросль") — ассиметричный узор, в нем спирали и разводы, густо усаженные завитками, листочками и цветочками различной формы, разбегаются в разные стороны. Узор "тутта", т. е. "ветка", симметричный. В основе его вертикально вытянутый стебель с отходящими симметрично в обе стороны завитками, листьями и цветами. Промежутки заполнялись мелким рисунком. Эту композицию мог выполнить только очень опытный мастер.
Узор описываемой рукояти ятагана восходит к орнаменту "тутта".
Такая обработка оружия настолько характерна для Востока, что вошла в художественную литературу. У Лермонтова:
Отделкой золотой блистает мой кинжал¹⁴. Но золотой узор и хитрая резьба Его ножен не украшал¹⁵. Оправа сабли и кинжала Блестит на солнце, за спиной Ружье с насечкой вырезной¹⁶.
Оружие, изготовленное известными мастерами-оружейниками, ценилось очень дорого, особенно изготовленное на заказ. В конце XVIII—нач. XIX вв. широкой известностью пользовался тифлисский мастер Геург Эмаров. Он изготавливал оружие даже для членов царской семьи. В письме от 27 июня 1817 года великий князь Константин Павлович писал, что "имел честь получить азиатскую саблю работы художника Геурга" и благодарил за это Ермолова¹⁷.
М.Ю. Лермонтов знал мастера Геурга. Об этом свидетельствуют его произведения: "... я снял с мертвого кинжал для доказательства... несем его к Геургу. Он говорит, что делал его русскому офицеру"¹⁸.
В серебряных ножнах блистает мой кинжал, Геурга старого изделье¹⁹.
Лермонтов служил на Кавказе, участвовал в кровопролитных сражениях. Более того, он командовал сотнею "летучих охотников, которые действовали как партизаны, а потому брили головы, одевались по-черкесски и презирали огнестрельное оружие". Говоря его же словами, "он понял вполне нравы и обычаи горцев"²⁰. Поэтому Лермонтов четко очерчивает разницу между парадным, показным и настоящим боевым снаряжением и вооружением, высоко ценимым горскими воинами.
Описывая себя в боевом черкесском наряде, Печорин говорит: "И точно, что касается до этой благородной боевой одежды, я совершенный денди: ни одного галуна лишнего, оружие ценное в простой отделке"²¹.
У лермонтовского "настоящего" кавказца, знающего во всех тонкостях быт горцев, "завелась шашка, настоящая гурда и кинжал — старый базалай".
Гурда — восточный генуэзский клинок, редко встречающийся и высоко ценимый на Кавказе. Базалай — кинжал, изготовленный прославленными дагестанскими мастерами из села Казанище дедом и внуком с одинаковым именем Базалай, их изделия пользовались такой популярностью, что еще при их жизни другие мастера подделывали на клинках марку "Базалай".
Иметь казанищенский кинжал считалось особым шиком. Вообще, дагестанское оружие считалось на Кавказе лучшим и славилось далеко за пределами Кавказа — в России, Турции, Иране. Интересно, что все хранящееся в Пушкинском доме оружие, принадлежавшее Лермонтову, — дагестанской работы: шашка, кинжал, кавказский пояс. Причем шашка была изготовлена на заказ: на лицевой стороне устья шашки той же чернью, что и растительный орнамент, выполнен герб рода Лермонтовых, а на внутренних срезах выгравировано: "Михаила Лермонтова".
Было в ходу и турецкое оружие — и в России, и на Кавказе. В русских войсках холодное восточно-азиатское оружие стало известно гораздо раньше, чем в западно-европейских странах. Турецкие сабли русские воины носили уже в XVI веке. В оружейной палате хранится сабля Ф.М. Мстиславского, изготовленная "по турецкому образцу", и турецкого типа сабли, принадлежавшие К. 3. Минину и Д. М. Пожарскому.
О турецком оружии пишет Лермонтов. В романе "Княгиня Литовская" ружья в кабинете Печорина "турецкие", в поэме "Демон" у жениха Тамары "в руке сверкнул турецкий ствол"²².
Распространению турецкого оружия способствовало могущество Османской империи, затем — многочисленные войны со странами Кавказа и Россией. В 1826 году в Турции было расформировано "новое войско", в связи с этим сократилось производство главного оружия янычар — турецких ятаганов. С тех пор ятаган на Кавказе стал редкостью. Лермонтов мог купить ятаган как редкий экзотический восточный предмет.
Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы: 1. Живя на Кавказе, М. Ю. Лермонтов мог там приобрести ятаган как редкий и интересный предмет.
2. Ятаган — если он действительно принадлежал поэту — мог быть привезен в Тарханы с Кавказа и хранится в Тарханах. 3. Холодное восточное оружие XVIII и даже первой половины XIX столетия — большая редкость, так как оно было в частном употреблении, изнашивалось; к тому же рукояти, отливаемые двумя составными частями, часто раскалывались на половинки; сырья было, мало, и вышедшее из строя оружие перековывалось на новое. Поэтому рукоять ятагана, даже в том случае, если он не принадлежал М. Ю. Лермонтову, представляет собой историческую.